– Конечно, – сказал он.
– Тогда договорились, – сказал Беран, протягивая руку.
Антонио протянул свою, и они скрепили договор рукопожатием. Он снова взглянул на дверь в патио. Винни вводил в кабинет Стоуна. Тот снова был в своей форме и держал у губ окровавленный носовой платок.
Винни подтолкнул шефа, и тот, пошатываясь, подошел к мэру Берану и лейтенанту Бесту.
– Я буду на связи, Антонио, – сказал Беран.
– Дон Антонио, – поправил Кристофер.
– Увидимся, – кивнул Антонио, намеренно опустив имя и должность мэра.
Трое мужчин вышли из кабинета. Они были раздражены, но усвоили, кто ими командует. И отчасти – благодаря Винни.
Антонио подошел к витрине со старинным оружием. Выбрав клинок, он присоединился к своим людям, стоявшим под звездами в патио. Кристофер и Лино поставили стол и зажгли свечи, чтобы провести церемонию клятвы омерта.
Винни ждал, сложив руки на груди и глядя на четвертую городскую зону. Это была обширная территория, которую он помог заполучить дону Антонио, убив Энцо Сарконе и проникнув в полицию.
Настало время вознаградить племянника за самоотверженность и преданность.
– Винсент Кристофер Моретти, – сказал Антонио, – для меня большая честь приветствовать тебя в рядах клана Моретти. Ты сделал для этого больше, чем любой другой мужчина твоего возраста.
Кристофер шагнул вперед, вынул окурок изо рта и раздавил его носком ботинка.
– Вин, я, черт побери, горжусь тобой, – сказал он.
Рафф потрепал Винни по плечу:
– Ты больше не мальчишка, и я рад служить с тобой.
– Спасибо, – сказал Винни.
Остальные солдаты окружили того, кому предстояло стать самым молодым посвященным в семье. Антонио передал клинок брату.
– Подай указательный палец, – сказал Кристофер и уколол сына.
Винни улыбнулся, нащупав языком ямку, оставшуюся на месте вырванного резца. Он капнул кровью на изображение святого Франциска Ассизского. Кристофер поднес свечу и зажег карточку в руке сына.
– Повторяй за мной, – приказал Антонио. – Да горит моя душа так же, как эта карта, если я нарушу клятву омерта.
Винни повторил слова клятвы, не сводя глаз с Антонио. Когда от портрета святого покровителя семьи Моретти остался лишь завиток пепла, Антонио положил руку на левое плечо Винни, а Кристофер – на правое.
– Добро пожаловать в семью, – сказал Кристофер.
Антонио с гордостью посмотрел на племянника, надеясь, что однажды его собственный сын станет таким же храбрым и умным, как его двоюродный брат.
– Ты готов к своему первому заданию в качестве посвященного? – спросил Антонио.
Винни кивнул:
– Я к вашим услугам, дон Антонио.
– 28 –
– Ну и каково быть посвященным? – спросил Доберман.
Винни посмотрел на пирс Санта-Моники, обдумывая вопрос. Над океаном сияла луна, и волны плескались, набегая на пляж. Неподалеку отсюда было место, где они впервые подошли к Карли Сарконе.
Он вспомнил о том, как они ее похитили, о том, как он застрелил ее отца. Винни вздрогнул от тревожных мыслей. То, что он сделал, чтобы стать посвященным, обеспечило ему заодно и место в аду до конца времен.
Он поежился под теплым бризом.
– Вин? – окликнул Доберман.
– Отлично, чувак, – солгал Винни.
На самом деле он чувствовал себя низким и грязным из-за всего, к чему приложил руку за последние несколько месяцев. Не только из-за Карли, но и из-за некоторых других вещей, которые делал, изображая полицейского.
Стоило ли все это адских мук?
Ведь он всегда хотел именно этого – быть солдатом клана Моретти. Гангстером. И хотя он совершил множество отвратительных поступков, будущее его семьи стало светлым как никогда, и он был его частью. Это должно было чего-то да стоить.
Доберман достал телефон, чтобы ответить на звонок, и отвлек Винни от вопроса, который он никак не мог перестать себе задавать.
«Возьми себя в руки», – упрекнул он себя
Семья Вега, семья Невских и остальные банды должны были подстроиться к новой ситуации. Следующая битва будет вестись за власть над четырьмя зонами, и хотя полиция была в кармане у Моретти, Эстебан Вега по-прежнему оставался не менее опасен, чем прежде.
Винни следовало быть готовым ко всему.
– Porca miseria!
[78] – прорычал Доберман. – Эти новые телефоны полное дерьмо!
Доберман стал перезванивать, и в это время на променад вышли пятеро.
Винни не сводил глаз с четырех мужчин и женщины. Все были одеты в толстовки, похожие на ту, которая была на нем самом.
За то короткое время, что он работал в группе по борьбе с организованной преступностью, он научился чувствовать угрозу, и эти люди ее не представляли. Это были просто молодые ребята, собравшиеся вместе, чтобы отдохнуть на пляже.
Доберман сунул телефон в карман, и они вернулись к своему тонированному черному БМВ, припаркованному у променада.
Молодые ребята были не единственными, кто вышел сегодня прогуляться. В кузове пикапа сидела компания подростков, куривших косяк. Из других машин доносился пульсирующий рэп, басы гудели так громко, что их машина подрагивала.
Не знай Винни правды, он бы подумал, что очутился в гуще обычного довоенного вечера на пирсе Санта-Моники.
В следующий раз они остановились далеко от прекрасных видов на океан. Винни натянул респиратор, чтобы приглушить острый запах свалки.
«Задание номер один», – подумал он, когда они остановились у предприятия по переработке отходов Санта-Моники. Им была назначена встреча у ряда мусоровозов. На парковке валялись груды покрышек и всякого хлама.
– Мне это не нравится, – сказал Доберман.
– Дон Антонио знает, где мы, да?
– Ага.
– Тогда нам не о чем беспокоиться.
Винни выбрался из БМВ и подошел к одному из грузовиков. На пассажирском сиденье с открытой дверью сидел крупный мужчина в шортах и майке. Он спрыгнул из кабины, из-под майки выскочило несколько толстых серебристых цепочек.
– Это он? – спросил Винни.
– Его называют Мексиканским Майки, – тихо сказал Доберман. – Он псих, так что на первый раз любые шутки лучше оставить при себе.
– ¿Qué pasa?
[79] – спросил мужчина, когда они подошли.
От груды хлама отделилась дюжина теней.
