Упав с дерева, она немного ушиблась и теперь хромала, обходя подножие горы.
Откуда-то изнутри долетают крики этой глупой птицы. Похоже, вляпалась в неприятности. Ну и прекрасно. Разве это справедливо: львица здесь, а соколиха внутри, с мальчиком? И все потому что она, видите ли, летать умеет!
Маленькая львица заметила зиявшее в горном склоне темное отверстие и остановилась. Она узнала страшную разверстую пасть, поглотившую мальчика и девочку. Но, что еще хуже, теперь из пасти исходил знакомый смрад: здесь те самые ужасные люди с развевающимися черными шкурами! Это они убили ее родителей.
Прижав уши, львица опустилась на землю. Надо подумать. Нет, заходить туда нельзя.
Но ужасные люди охотятся на мальчика.
Сама не своя от страха, львица то выпускала когти, то опять втягивала. Нет, внутрь Горы она не сунется, даже ради мальчика.
Но она нужна ему.
Львица дернула хвостом, напрягла задние лапы, ухватила смелость за хвост и нырнула прямо в зияющую пасть.
* * *
Соколиху мучили и усталость, и страх, и злость. «Сама виновата, что угодила в эту ловушку!» – ругала она себя.
Соколиха спасла девочку от быка и полетела искать удобный темный угол для ночлега. Не успела она устроиться в одной из здешних пещер, как почти сразу проснулась с ощущением, что девочке опять грозит опасность. Соколиха сама не знала, почему так в этом уверена, но чуяла беду, ощущала ее всем телом до кончиков перьев.
И снова соколиха помчалась через узкие извилистые пещеры. Она совсем забыла, что здесь повсюду натянуты огромные паутины, а когда вспомнила, было уже поздно: соколиха запуталась в коварной пелене.
Паутина оказалась неожиданно прочной: сколько соколиха ни клевала ее, сколько ни рвала когтями, никак не могла высвободиться. Птица билась целую вечность, но чем больше рвалась на волю, тем сильнее запутывалась.
И вот теперь она не может ни крылья расправить, ни даже когтем пошевелить! Ужасное ощущение! Кажется, будто снова очутилась в Яйце.
* * *
Что за отвратительное место эта гора!
Земля под лапами маленькой львицы угрожающе скользкая, а с двух сторон от нее высятся причудливые, жуткие деревья с неестественно прямыми стволами. Да, об такие даже когти не поточишь!
Иногда львица натыкается на огромные паутины, висящие на входе в пещеры. Они неприятно облепляют морду. Чтобы освободиться, приходится пускать в ход обе лапы.
А что еще хуже, повсюду воняет плохими людьми. Звуки разносятся в пещерах гулким эхом. Потому не поймешь, где сейчас эти страшные существа. Такое чувство, будто их крики и звон длинных блестящих когтей доносятся отовсюду.
Наконец маленькая львица напала на след мальчика и пришла к горе каких-то странных овечьих туш. Судя по запаху, мальчик лежал в них, погрузившись в свой нескончаемый человеческий сон. Маленькая львица немного приободрилась.
Львица ткнула овечью тушу носом и очень удивилась, обнаружив, что перед ней лежит одна шкура, а мяса внутри нет. Тогда львица растерзала самую маленькую и толстую овцу, но внутри оказались одни перья. Ну и дела! Где это видано, чтобы у овец были перья вместо кишок?
Кашляя и чихая, маленькая львица бросила пустых овец и ушла в следующую пещеру. Там сильно пахло и мальчиком, и девочкой. В комнате их не оказалось, но они оставили для львицы немного мяса. Она ела, чутко поводя ушами при малейшем звуке: как бы к ней не подобрались ужасные люди!
Невдалеке снова раздались крики соколихи. Пускай орет. Проголодавшаяся маленькая львица с жадностью проглатывала мясо.
* * *
Соколиха боролась, но все без толку: паутина держала ее крепко. А теперь к ней вдобавок направлялось какое-то наземное чудовище.
Беспомощная, будто воробушек, соколиха могла только разинуть клюв. Ее сердце билось быстро-быстро. А огромная тень все приближалась. До соколихи долетало хриплое дыхание.
Здоровенный черный нос грубо ткнулся ей в грудь и принюхался.
* * *
Маленькая львица обнюхала соколиху, потрогала передней лапой.
Птица зашипела, но даже не дернулась: гигантская паутина держала ее крепко.
Соколиха и без того некрупная, а с прижатыми к бокам крыльями выглядит еще мельче. Может, съесть ее? Хотя что тут есть – одни перья, мяса на один зуб! Львица и без того сытая, а от перьев ей всегда чихать охота.
Она снова ткнула соколиху лапой. Та злобно глядела на нее, раскачиваясь туда-сюда в коконе из паутины. Львица опять потянулась к соколихе, но на этот раз когти застряли в паутине. Львица дернула лапой, паутина треснула, и соколиха плюхнулась на пол.
Интересно… Львица принялась гонять соколиху между передними лапами. Та завопила и замахнулась на хищницу собственной лапой, больно оцарапав маленькой львице подушечку.
Та зарычала. Соколиха зашипела в ответ.
Вдруг до маленькой львицы долетели крики мужчин. Они звучали пугающе близко.
Соколиха улетела, а львица в страхе кинулась наутек. Из-за глупого эха не поймешь, где ужасные люди: то ли впереди, то ли сзади. Надо было бежать за соколихой. Когда рядом кто-то есть, спокойнее.
Где бродят плохие люди?
И куда подевался мальчик?
30
Эхо пронеслась мимо Гиласа так неожиданно, что он едва не свалился с приставной лестницы. Осы разозлились, зажужжали и принялись кружить у него над головой. Одна ужалила Гиласа в ухо, другая – в большой палец. Стиснув зубы, мальчик обвязал шнур вокруг осиного гнезда, потом спустился по лестнице, обмотал шнур вокруг основания колонн по обе стороны коридора и убежал. Отлично. Еще одна ловушка готова.
Пока Воронов не видно и не слышно, однако скоро они объявятся. Некоторое время назад он выглянул в окно и увидел их черную стаю у северных ворот. Вместе с Теламоном и Креоном Гилас насчитал двадцать два человека. Один против двадцати двух! Нет, об этом лучше даже не задумываться.
Будь Гилас у себя на Горе, он бы устроил камнепад или превратил побеги молодых деревьев в клинья, неожиданно вонзающиеся во врага. А здесь у Гиласа только одно спасение: напугать Воронов так, чтобы сбежали. В мастерской он на скорую руку слепил пару приземистых восковых фигур и плеснул воды в известковый порошок: получилась жидкая белая краска. А потом Гилас носился по всему Дому Богини, расставляя только что слепленных гноеедов там, где они будут смотреться особенно устрашающе. По пути Гилас прикладывал ладонь к дверям: пусть Вороны видят повсюду белые знаки Чумы.
Ну а если их это все не отпугнет и дело дойдет до боя, Гиласу конец. При нем только топор, нож и праща, но из нее даже стрелять нечем, если не считать мешочка крупных сердоликовых бусин из ожерелья Пирры.
