Она замолчала.
Делла Стрит профессиональным взглядом окинула посетительницу
и кивнула Мейсону, говоря, что у нее сложилось благоприятное впечатление.
– Проходите, мисс Эллисон, – пригласила она. – Мистер Мейсон
действительно очень занят, но, если вы, особо не вдаваясь в детали, расскажете,
что вас взволновало, не исключено, что он вам поможет. Только, пожалуйста,
постарайтесь говорить кратко.
– Но не упускайте ни одного факта, – добавил Мейсон.
Норда Эллисон опустилась в большое черное кожаное кресло для
посетителей и спросила:
– Вы знаете семью Селкирк?
– Тех самых? Хораса Ливермора Селкирка?
Она кивнула.
– Здесь ему принадлежит полгорода, – сообщил Мейсон. – И что
с ним случилось?
– Я была помолвлена с его сыном Мервином.
Мейсон нахмурился.
– Мервин, кажется, живет в Сан-Франциско? – уточнил он.
Норда Эллисон кивнула.
– Я сама из Сан-Франциско, – повторила она.
– Продолжайте, – попросил Мейсон. – Рассказывайте, что
случилось.
– Прежде Мервин уже был женат. Его бывшая жена Лоррейн снова
вышла замуж – за Бартона Дженнингса. От первого брака у нее есть сын Роберт. Он
мне очень нравится, а прежде, как вы понимаете, нравился и Мервин.
Мейсон кивнул.
Норда вкратце поведала Мейсону о своих отношениях с Мервином
Селкирком, о путешествии в Лос-Анджелес и о том, как она остановилась в доме
Дженнингсов.
– Догадываюсь, что прошлой ночью случилось что-то,
заставившее вас обратиться ко мне, – заметил Мейсон.
– Да. Я очень нервничала и, перед тем как улечься, приняла
снотворное. Мой врач считает, что история с газетными вырезками принесла мне
куда больше вреда, чем я думаю, и прописал успокаивающее, чтобы принимать перед
сном, особенно если выдался беспокойный день. Вчера, когда я выяснила, что на
самом деле требуется Лоррейн, я ужасно расстроилась. Первая таблетка не помогла
мне, и я решила выпить еще одну.
Мейсон внимательно наблюдал за посетительницей.
– А ночью что-то случилось?
– Утром, – кивнула девушка. – Но еще мне кажется, что ночью
я слышала выстрел.
– Выстрел? – переспросил Мейсон.
– Во всяком случае, я подумала, что это выстрел. Я хотела
встать с кровати, потому что услышала, как плачет ребенок. Наверное, это плакал
Роберт. Но тут подействовала вторая таблетка снотворного. Я говорила себе, что
мне следует встать, но все откладывала и, наверное, снова отключилась.
– Хорошо, а что произошло, когда вы все-таки проснулись
окончательно?
– Я встала очень рано – еще не было и шести. Я поднялась с
кровати, в доме еще было тихо. Я оделась, спустилась вниз и открыла парадную
дверь. Потом я зашла во внутренний дворик. Палатка Роберта стояла на месте,
клапан был откинут. Внутри я заметила походный матрац и спальный мешок, но
Роберт вместе с собакой уже уехал.
– Что дальше? Расскажите, что вас так расстроило.
– Я заметила конверт, торчащий из-под матраца в палатке.
Точно такой же, как приходили мне по почте. С напечатанными на нем адресом,
именем и фамилией. Роберт написал мне письмо.
Норда Эллисон открыла сумочку и протянула Мейсону листок
бумаги, на котором карандашом были выведены детские каракули:
«Дорогая тетя Норда!
Я нашел этот конверт в подвале. На нем ваше имя. Я напишу
вам письмо и положу туда. Я хочу, чтобы вы ко мне приехали. Я собираюсь в поход
с Ровером. У меня есть пистолет. Мы все здоровы. Я вас люблю.
Роберт».
Мейсон прищурился.
– Продолжайте. Что вы сделали после того, как нашли конверт?
Норда Эллисон поджала губы.
– Марка оказалась непогашенной. На конверте были напечатаны
мои имя, фамилия и адрес – все как на тех конвертах, что приходили по почте.
Роберт пишет, что нашел этот конверт в подвале. Я на цыпочках отправилась к
черному ходу. Там была лестница вниз, ведущая в комнату для игр. А за ней
находилась кладовка… Там я его и нашла.
– Что? – не понял адвокат.
– Печатный станок.
– Вы имеете в виду тот станок, на котором печатались
конверты, приходившие вам по почте?
Она кивнула.
– Да, это он, и на нем до сих пор набраны мои имя, фамилия и
адрес в Сан-Франциско. На нем еще не высохли чернила. Станок оказался довольно
высокого качества, его нельзя назвать просто игрушкой. Когда нажимаешь на
ручку, резиновые ролики опускаются к поддону, в который налиты чернила. Затем
поддон слегка поворачивается, ролики опускаются на шрифт и отходят. И, наконец,
конверт или лист бумаги прижимается к покрытому чернилами шрифту.
– Вы так внимательно осмотрели станок? – поинтересовался
Мейсон.
– Конечно! Я уже говорила, что пыталась найти именно такой…
После того как я обратилась с жалобой на почту и… оказалось, что мама Роберта
подарила ему станочек на Рождество и что он находится в Сан-Франциско… Конечно,
я пришла к выводу, что конверты печатали на том самом станке, что получил в
подарок Роберт. Такая игра с людьми очень в духе Мервина Селкирка.
– Продолжайте, – попросил Мейсон. – Что вы еще можете
рассказать о станке, который обнаружили сегодня утром?
– Им совсем недавно пользовались. Чернила еще не полностью
высохли.
– Откуда вы знаете?
Норда Эллисон взглянула на кончик своего среднего пальца.
– Я дотронулась до него, и на пальце остались чернила.
– А потом?
– Потом я стала осматривать все вокруг и нашла коробку с
пачкой свежеотпечатанных конвертов – точь-в-точь таких, как те, в которых
приходили вырезки из газет. Неужели вы не поняли? За всем этим стоит Лоррейн
Дженнингс. Она пытается настроить меня против Мервина, чтобы я помогла ей
добиться решения суда о постоянном проживании Роберта у нее. Она хочет, чтобы я
дала показания против Мервина.
– Минутку, – перебил Мейсон. – Мне кажется, вы запутались.
Вначале вы говорили о дьявольской изобретательности Мервина Селкирка, который
специально купил печатный станок, чтобы сбить с толку правоохранительные
органы, а теперь утверждаете, что все оказалось подстроено Лоррейн Дженнингс.
Норда с минуту обдумывала слова адвоката, а потом
призналась:
– Да, я сама ничего не понимаю, но независимо от того,
запуталась я или нет, я все равно права. Должно быть, вы думаете, что я, как и
многие женщины, несу какую-то чушь, но в этом деле есть и другие подозрительные
вещи.
