На миг отвлекшись от дороги, она обвела взглядом окрестности, поросшие азалией и горным лавром. Этот уголок Уэстчестера считался самым красивым и, соответственно, самым дорогим, но Энджи почему-то не видела себя среди всей этой ухоженной роскоши. Куда она меня, интересно, тащит? К черту на кулички? В тот момент, когда Энджи, потеряв терпение, задалась этим вопросом, слева у дороги, словно из-под земли, выросло потрясающей красоты здание с вывесками «Гостиница» и «Ресторан».
– С кем встречаемся? – поинтересовалась Энджи у матери, выбравшись из машины на стоянке. – Или ты каждый день обедаешь в таких заведениях?
– Терпение, дорогая! – со смехом отозвалась Натали. – Обещаю, останешься довольна.
Джоанн Метцер выглядела потрясающе, как и положено известной писательнице. Теперь ее имя гремело по всей стране, но Энджи помнила еще никому не известную миссис Метцер – в школьные времена Энджи летом подрабатывала в офисе мужа Джоанн.
– Как поживаешь, дорогая? – Джоанн тепло обняла Энджи. – Счастлива тебя видеть!
Джоанн значилась в списке приглашенных на бракосочетание Энджи и Рэйда, но в тот момент колесила по Японии с лекциями, откуда и прислала самый восхитительный из всех свадебных подарков – прелестное старинное кимоно, расшитое золотыми и алыми нитями. Вместе с остальными вещами, которые Энджи забрала из Марблхеда, кимоно дожидалось своего часа на складе. От мысли, что эта дивная вещица томится в коробке, Энджи даже расстроилась. Была бы своя квартира – повесила бы на самом видном месте. Думай, Энджи, думай!
Пока Натали посвящала Джоанн в грустную историю дочери, Энджи молчала, прислушиваясь к себе. Странно, но вместо боли ею владела одна только ярость. Хороший знак… наверное. Первый симптом того, что она идет на поправку. Если, конечно, это не первый симптом полного безумия.
Наклонившись через стол, Джоанн сжала руку Энджи.
– Слов нет, дорогая, как мне жаль. Я так тебя понимаю! Сама через это прошла.
Возникший за спиной Джоанн официант, должно быть, решил, что странная компания устроила спиритический сеанс – все трое заказали рыбный салат.
– Соус отдельно, но побольше, – скомандовала Натали, и Энджи улыбнулась; ее мать была известной любительницей покушать.
За аперитивом тему беседы сменили, заговорив о работе Кризисного центра. Энджи знала, что Джоанн входит в совет директоров, но никак не думала, что мать успела сообщить ей о новом сотруднике Центра.
– Видишь ли, – продолжала Натали, – поток клиенток все увеличивается; мы по-прежнему платим Карен и надеемся, что она вернется, но юристов катастрофически не хватает. Вот я и решила – если все равно кого-то нужно брать, то почему не Энджи? Семейственность развожу, как по-твоему?
– Несомненно. – Джоанн рассмеялась. – Ну и что в этом плохого? Я вот тоже сына в издательство пристроила. – Она помолчала, пока официант расставлял тарелки с салатом и соусницы, потом взглянула на Энджи: – Важно другое: ты готова? Я не профессиональную подготовку имею в виду; уверена, что юрист ты отличный. Готова ли ты морально? Когда Джером меня бросил, я еще долго… – Она не смогла подобрать слово и вопросительно взглянула на Натали.
– Заблуждалась, – без колебаний выдала та и подняла глаза от тарелки на дочь. – Все надеялась, что они в конце концов снова сойдутся. Полагаю, у Аляски с Сибирью шансов больше.
Усмехнувшись, Джоанн вновь обратилась к Энджи:
– Ты еще ждешь его звонков? Думаешь о нем постоянно? Хочешь вернуться?
Энджи покачала головой:
– Нет. Ни за что.
– Я ею горжусь! – расцвела Натали. – Представляешь, сама отправилась к нему, забрала свои вещи – и вернулась.
Энджи сделала глубокий вдох. До сих пор ей не хватало решимости рассказать матери о Лизе, но сейчас, глядя на двух старших, более опытных женщин, она решила присоединиться к легиону обманутых и выстоявших.
– Между прочим, я узнала, с кем он мне изменил. С моей коллегой и лучшей подругой!
Джоанн зажмурилась и замотала головой. Натали, ахнув, уставилась на дочь.
– Боже… Ну и стерва! Только не вздумай себя в этом винить, Энджи. Она поступила гнусно, а не ты!
Джоанн открыла глаза.
– Легче тебе не станет, дорогая, но я все-таки скажу. Могло быть хуже. Он мог переспать с твоим сексологом.
Если Энджи и не расхохоталась, то была очень к этому близка. Во всяком случае, ей стало гораздо легче от того, что тайна о Лизе перестала быть только ее тайной, и от того, как отреагировали на новость собеседницы.
– Наверное, – согласилась она, проглотив порцию салата. – Только в жизни так не бывает.
– Еще как бывает! – Натали кивнула в сторону Джоанн. – Ей лучше знать. Она платила негодяйке двести баксов в час за то, чтобы поболтать о постельных проблемах с Джеромом, а та с ним трахалась!
– Правда? – Энджи уставилась на Джоанн во все глаза.
– Ну-у… не совсем. Во-первых, платила я сто семьдесят в час, а во-вторых, они еще тогда гм-м-м… не… трахались, но трах был уже рядом. – Джоанн улыбнулась. – Тяжело было, конечно. Но сейчас я уже не считаю себя жертвой. Не скажу, чтобы мне было приятно вспоминать тот период жизни, но он остался позади, а я иду дальше. – Она снова улыбнулась, искренне и светло.
Салаты доели молча, а за кофе Натали с Джоанн вернулись к проблемам Центра. Когда они углубились в финансовые вопросы, Энджи потеряла нить разговора.
– Может быть, к Адрианне обратиться? – вынырнув из своих мыслей, услышала она голос матери.
Имя Адрианны Лендер, знаменитой актрисы и кинорежиссера, Энджи было известно.
– Адрианна помогает Центру? – удивилась она. Натали ухмыльнулась:
– Радость моя, Адрианна и есть наш Центр!
– Значит, нам надо выкроить побольше денег на зарплаты. Сколько, по-твоему, нам может понадобиться? Видишь ли… —задумчиво протянула Джоанн, – контракт на мою следующую книгу…
«Самое время откланяться», – решила Энджи. Не только потому, что не хотела присутствовать при обсуждении собственного жалованья. Просто она вдруг почувствовала, что с ней произошло что-то очень важное. Нелегкое это, оказывается, дело – признание в предательстве мужа и лучшей подруги. Зато теперь у нее было ощущение, что все осталось позади.
ГЛАВА 20
Мишель просунула голову в ворот розового свитера, затем через ноги натянула юбку из серой фланели. Собственно, натягивать юбку ей не пришлось. Кошмар прошлой недели уничтожил ее аппетит, а обмен веществ, похоже, многократно ускорил. Как бы там ни было, но она здорово похудела, потому что «молния» застегнулась без проблем.
Мишель отступила на шаг и критически обозрела себя в зеркале. Казалось бы, потеря веса должна идти женщине на пользу, но отражение откровенно насмехалось над этим мнением. Лицо – сплошь кости, впадины да гигантский нос. Череп будто усох, зато кожа не успела – результат соответствующий. Даже волосы, ее гордость, потеряли золотистый блеск и соломенной желтизной лишь подчеркивали бледность щек. Мишель всегда казалась хорошенькой без особых усилий, но это лицо можно было предъявить в банке только под слоем макияжа.
