У мистера Кварлза был журнал, в котором он отмечал часы работы. Раз в год он просматривал его, считая, сколько отработали сыновья, и вычитал штрафы (например, если они что-то ломали, мистер Кварлз вычитал стоимость замены). А потом выдавал каждому сыну зарплату. Как и отец, Райан вел свои записи, чтобы убедиться, что все правильно. Если обнаруживались расхождения, они это обсуждали.
Когда Райану и Клинту исполнилось восемнадцать, они остались сами по себе. «Мы были отрезаны от семьи. Если у нас возникали проблемы, мы могли занять у них денег и вернуть под проценты. Пару раз мы так и поступали».
То, что отец Райана не помогал сыновьям с тратами на колледж, может показаться жестоким, но он всегда учил их финансовой ответственности. Многие годы Райан наблюдал, как его отец обращается с деньгами, откладывая на платеж по очередному займу или на покупку нового оборудования.
В сельской Америке считается традицией передавать фермы по наследству. Но, несмотря на то что Кварлзы жили и работали тут на протяжении двухсот лет, у родителей Райана не было земли из-за семейных разногласий. Из-за этого мистеру и миссис Кварлз пришлось в свое время начинать с нуля. У них были только навыки и стремление работать и копить, а также переданное через многие поколения стремление к самодостаточности. Постепенно, из ничего, они построили экономическую базу, собрали средства к существованию, благодаря чему отец Райана становился все более преуспевающим и независимым. Эта ситуация также определила то, как он управлял своим временем и тратил его на управление и помощь другим.
Райан был по-своему бережливым и дисциплинированным, как и его отец. Он окончил старшую школу с отличием, будучи президентом класса, скопив двадцать тысяч долларов благодаря работе на ферме, покупая только диск-другой время от времени.
Однако этого богатства не хватило бы на оплату колледжа. Не имея поддержки отца, Райан был вынужден искать грант, который дополнил бы его накопления. «Я таскал домой печатную машинку – такой старинный агрегат – каждый день на протяжении трех месяцев выпускного года». В итоге он заполнил около семидесяти пяти заявлений на стипендии, по частям собрав целый стипендиальный пакет.
Самую масштабную стипендию Райану предложил престижный Университет Вашингтона в Сент-Луисе. Райан нашел своих родителей в теплице, чтобы поделиться новостями. «Первое, что сказал мой отец, это: “Ну и как ты оплатишь остальное?” Никаких поздравлений, только “тебе придется хорошенько потрудиться”. Он всегда был уверен в том, что, если ты чего-то хочешь, придется тяжело работать». В итоге Райан поступил в университет Кентукки, где учились его родители и старший брат и в котором стоимость обучения была значительно ниже, чем во многих других университетах, в которые он поступал. «В итоге я получил несколько разных стипендий, которые покрывали все… Еще я жил дома на протяжении двух лет, чтобы отложить деньги». И, конечно, скопленные за время работы на ферме двадцать тысяч внесли свой вклад.
Бережливость, которой Райан научился на ферме и примером которой был его отец и предыдущие поколения, стала основанием для развития почти сверхчеловеческого уровня самодисциплины. И это, в свою очередь, стало основой для успеха Райана в студенчестве, во время выборов и уже когда он вступил на пост.
Вместо непредсказуемых условий, которые вставали на пути предков-фермеров Райана в Кентукки, на мышление семьи Мальво повлияли расовая система деления и культура бедных чернокожих креолов Луизианы 1940-х. Флойд начал свой путь в маленьком городке в Луизиане и стал деканом медицинского факультета Университета Говарда, а также открыл частную практику. Он приписывает свой успех гордой амбициозности, характерной для всех четырех поколений обеих сторон семьи Мальво, и широте мышления, которое отвергало популярное среди белых южан мнение о своем превосходстве над чернокожими американцами. Вместо этого Флойд считал, что никто не должен позволять другим вставать на пути к их целям.
«Мне всегда хотелось учиться, и это началось в раннем детстве, – говорит Флойд. – Меня вдохновляла мама. Она была одной из шести детей в семье и жила в сельской Луизиане, где дети не ходили в старшую школу, а работали в поле».
В духе времени от его мамы ожидали, что она будет заботиться о своих младших братьях и сестрах, а не ходить в школу, но она попросила одного из священников прихода помочь ей переубедить отца. «Она боролась за это, окончила старшую школу, стала учителем и получила степень бакалавра, посещая школу по выходным и вечерам».
Чернокожие люди в сельских районах южных штатов росли с ярлыком рабочих, которым не особо нужно образование. Отношения между расами регулировались доктриной Джима Кроу – «разделены, но равны», которые были закреплены пятьдесят лет назад, в 1895 году, после процесса Плесси против Фергюсона, окончательно установившего расовую сегрегацию.
Несмотря на воспитание в таких условиях в небольшом городке Опелусас, штат Луизиана, двенадцатилетний Флойд начал задумываться о собственном образовании, как и его мама. «Она вдохновляла меня своим примером. Она была амбициозной, стремилась многое совершить, и я это видел. Думаю, что и я, и моя жена передали некоторые из этих черт нашим детям, просто будучи им примером».
Как и его мама, Флойд принял взрослое решение касательно своего будущего еще в детстве. В тринадцать лет он пошел в семинарию. «Лет в двенадцать или около того я думал стать священником». Тогда он размышлял, есть ли у него призвание к этому. «Еще я понимал, что образовательная система в Луизиане, а особенно в небольшом ее городке, не особо хороша. Это была сегрегированная система образования, так что выбор места учебы для меня был невелик. Даже в таком возрасте я понимал, что если хочу получить хорошее образование, то здесь этого сделать не смогу. Так что мое решение пойти в семинарию носило двойственный характер. Я хотел понять, является ли это моим признанием, и много об этом думал, но еще хотел получить более качественное образование. И тогда подумал, что семинария может стать решением обеих этих проблем».
Оказалось, что у него было призвание. После трех лет в семинарии «я снова вернулся в мир, так сказать, и продолжил учиться тут. Но вся моя учеба, преданность преподавательской деятельности в университете и работа врачом в первую очередь – о помощи людям и развитии собственного интеллекта в одно и то же время».
Отец, который обрел смелость ставить себе сложные цели в учебе и служении окружающим, передал своим дочерям эти качества.
Негативное будущее как плохой пример
Не все родители-мастера могут передать своим детям историю поколений, иногда они, напротив, стремятся ее переписать.
Родители Элейн, мамы Чака, считали, что дети не должны говорить в присутствии взрослых, а она воспитала сына, который еще в подростковом возрасте выступал перед большими аудиториями. Эстер Войджицки выросла в семье ортодоксальных евреев, в которой ее нужды игнорировались из-за того, что она была девочкой, а она воспитала трех дочерей – влиятельнейших женщин мира.
Такие родители, как Элейн, Эстер и Элизабет (мама Джарелла, которая выросла в приемной семье и жалела, что бросила старшую школу), хотели открыть новую главу в истории своих семей. Они мечтали вырастить успешных взрослых, которые однажды, как дедушка Сары Ричлин, смогут вдохновить грядущие поколения. Они достигли этого, моделируя поведение, отличающееся от среды, в рамках которой они выросли.
