Джарелл описывает свою маму заботливой и доброй и говорит, что ее воспитание было таким же, но она вспоминает, что была скорее «снисходительно строгой». Установив четкое расписание, она могла спокойно давать детям свободу. Домашнее задание они делали до того, как лечь спать. Дети могли смотреть телевизор по выходным, но будни были посвящены чтению книг. Летом они читали по книге в неделю и писали отчет по прочитанному. Никакой небрежной работы. «Я признавала только хорошие оценки. Просмотрев работу сына, я могла порвать ее или скомкать, если она была неправильной. Если ты не выложился на максимум – эта работа не имеет значения. Я ожидала лучшего, и Джарелл знал, что он может лучше».
Несмотря на то что ее дочери хорошо учились в школе, иногда они сопротивлялись ее методам воспитания. Сын же всегда относился к занятиям ответственно. «Когда он учился в старших классах, то ложился спать, когда сам захочет, потому что он всегда вставал вовремя с утра. С ним не было никаких проблем. Домашнее задание он делал сам, и со многим я бы не смогла помочь, потому что не знала или не умела этого. С сочинениями я еще могла подсобить: проверить его, отредактировать некоторые предложения, но математика или естественные науки? Тут я пас».
Там, где пасовала Элизабет, Джарелл справлялся на ура. Математика и естественные науки давались ему легко, потому что с самого раннего детства, когда Элизабет учила его читать карточки и когда он указывал на что-то за окном автобуса, он полюбил разбираться в чем-то новом и учиться самостоятельно.
Когда Джареллу было восемь лет, спустя долгие годы переездов из одного приюта для бездомных в другой, семья наконец-то смогла себе позволить снять небольшой домик. Он находился меньше чем в квартале от Гарвард-авеню, в районе Юнион-Майлс, одном из районов на востоке Кливленда. Джарелл прозвал этот район «пустошью», но не только из-за заколоченных домов и заброшенной церкви через дорогу от них, которая стала наркопритоном. Это была пустошь, потому что в этом районе всем заправляли парни, впустую растрачивающие свой потенциал. Но Джарелл к ним не относился.
Он был невысоким для своего возраста, с большими ушами и короткой стрижкой. А еще он напоминал главного героя популярного в девяностых годах сериала «Умный паренек» – десятилетнего афроамериканского паренька-вундеркинда, и зачастую это служило поводом для насмешек. Дети начинали напевать мелодию из заставки сериала, когда он проходил мимо. Еще хуже стало, когда шутки перестали быть безобидными. Мальчики накидывались на него в автобусе, когда он был во втором классе, а когда ему было тринадцать, он попал в больницу после того, как к нему пристала группа подростков – только из-за того, что он любил читать.
Джарелл мог бы поступить просто: сбежать домой и дальше проводить все время за книжками и видеоиграми. Однако Элизабет понимала, что от страха не стоит убегать. Надо встретиться с ним лицом к лицу.
«Мама заставила меня разобраться с этим. К двадцати трем я не стал особо спортивным, но все-таки занимался спортом. Мне даже нравилось, хотя я не был особо хорош».
Элизабет научила его, как выживать в школе и в реальном мире. «Она говорила мне: “Ты афроамериканец. Никогда не садись в машину к другим трем афроамериканцам, а то вас остановит полиция”», – рассказывает Джарелл.
Многие из сверстников Джарелла, которые жили по соседству, не видели ничего, кроме окружающей нищеты, и смирились с этим фактом.
Но Элизабет не уставала напоминать своим детям о том, как важно стремиться к лучшему в жизни. Она показывала на хулиганов, живущих по соседству, и говорила: «Посмотри на этих людей. Видишь, как они живут и как живем мы? Мы бедные, и ты не хочешь прожить так всю свою жизнь».
Она показала ему, что другая жизнь возможна, и, по словам Джарелла, он вспоминает ее фразу каждый день. «Она говорила: “Единственный способ поменять что-то – идти в школу, учиться и изменить свою жизнь». Это я отлично усвоил, так что всегда относился к учебе как к путевке в лучшую жизнь. Глядя на то, что меня окружало, я думал, что все это просто ужасно. Никто не хочет так жить”», – говорит Джарелл.
К тому моменту, как ему исполнилось восемь, усилия Элизабет начали оправдывать себя. Джарелл был круглым отличником, занимался проектами мечты и не только работал над задачами, которые давала его мама, но и ставил свои собственные цели. Как он сказал во время интервью: «Помню, что, когда мне было восемь, я услышал о колледжах и решил, что буду учиться в лучшем. Который из них лучший? Кто-то назвал Гарвард, и я сказал: “Ладно, тогда поступлю в Гарвард”». В то время я не знал, что это значит, но с восьми лет хотел поступить именно туда».
Элизабет почти ничего не знала про Гарвардский университет, и у нее никогда не было цели отправить туда Джарелла. Но она точно знала: если ее сын сможет выбраться из гетто и прорваться в средний класс, ему надо придерживаться высоких стандартов: постоянно бросать себе вызов, общаться с другими одаренными детьми и учиться у хороших преподавателей.
Чтобы все получилось, она продолжала искать поблизости лучшие школы с самыми продвинутыми программами для выдающихся детей. Однажды, еще когда Джарелл учился в начальной школе, она переехала в другой приют для бездомных только потому, что рядом с ним была школа получше.
К этому моменту они жили во временном доме
[4], и вся семья Элизабет наконец почувствовала стабильность. Джарелл помнит, что это было «невероятно». Внешкольные занятия в приюте позволили ему завести несколько друзей. «Это был не просто приют, – говорит Элизабет. – Формально это считалось им, но у нас была целая квартира, собственная кухня, спальня, столовая комната и гостиная». Управление приюта обязывало родителей посещать уроки, если они хотели продолжать жить здесь. Детям выделялось время для домашней работы: с четырех до шести. По субботам приходили волонтеры.
Тогда Элизабет узнала о другом, намного менее уютном временном доме, в районе Шейкер-Хайтс, пригороде на границе Кливленда, который прославился в 1960-х годах своими креативными и успешными попытками сохранить расовый баланс. Начальная школа того района считалась одной из лучших в Огайо.
Перед Элизабет встал выбор: можно было остаться в уютном жилье и отправить Джарелла в школу в Кливленде или переехать в условия похуже, но тогда сын смог бы ходить в хорошую школу.
Она недолго размышляла. Не важно, что они будут жить не в таких приятных условиях или что Джарелл будет посещать эту школу всего несколько месяцев до переезда в другой приют. Элизабет решила, что преимущества от обучения в этой школе продлятся всю жизнь.
И она оказалась права.
Ломондская начальная школа в Шейкер-Хайтс располагалась на прекрасной территории площадью в три гектара, а главное здание было построено в георгианском стиле. Эта школа часто мелькала в новостях благодаря высоким академическим результатам своих учеников. Превосходное качество преподавания закрепило те навыки, которые Элизабет смогла дать своему сыну до этого, и это помогло ему в дальнейшем. Их недолгое пребывание в Ломонде впечатлило Джарелла на многие годы, ведь именно благодаря этой школе он понял, что это такое – учиться в первоклассном учебном заведении.
