Трембовельский тяжело вздохнул и снова повернул взгляд в сторону моря – до свинцовой глади парящей воды было не менее полуверсты огромного ледяного заснеженного поля. Офицер долго вглядывался в величественный английский корабль, пока неожиданно за его спиной не раздался голос полковника Мироновича:
- А для вас, поручик, у меня есть поручение. Вам, как командиру танка, необходимо добраться до британского дредноута и попросить помощь. На корме «Дона» прикреплен моторный катер. Пока лед некрепкий, вы сможете его проломать перед собою и добраться до британцев. Отберите еще трех человек, больше катер не выдержит, и отправляйтесь как можно скорее в путь. Просто я боюсь, что к вечеру красные потеряют терпение и начнут обстреливать нас из своей пушки….
Владивосток
командир 1-го батальона
Военной учебно-инструкторской школы
подполковник Хартлинг
- Ну и дела творятся, переворот за переворотом!
Подполковник Хартлинг снова ощущал на своих плечах жесткость погон, но не прежних из золотого галуна, а защитных, пара которых нашлась в разграбленной квартире. На них, ввиду полной никчемности, никто из любителей чужого добра не покусился. Впрочем, кое-что уже стали возвращать прежним владельцам. Закройщик утром принес в свертке его саблю, которую уволок во время «демократизации», мотивируя тем, что спас оружие специально, чтобы вскорости возвернуть любимому офицеру. Глядя в эти наивно-честные глаза воришки, Хартлинг только горестно усмехнулся – «сознательность» во всех моментально проснулась после высадки на Русский остров целого батальона японцев.
«Выборное» начальство и семь десятков юнкеров из числа «пропахших большевизмом» заводил ввергли в то же самое узилище, из которого освободили всех офицеров. Предложив последним немедленно приступить к выполнению обязанностей, привести юнкеров в надлежащий, положенный всякому воинскому чину вид, и строго соблюдать военную дисциплину согласно уставу. Глядя на примкнутые к «арисакам» острые кинжальные штыки, играющие бликами на солнце, бесстрастные лица восточных соседей, готовых воткнуть в живот наточенную сталь в любой момент, мятежные прежде юнкера моментально «прониклись существом текущего момента».
Именно так, как любят говорить на публику сами большевики – порядок на Русском острове был молниеносно восстановлен, а приказы офицеров гарнизона и училища теперь ревностно исполнялись, а не обсуждались – будто славное довоенное время вернулось.
Опешившие от всего случившегося офицеры только недоуменно переглядывались, но на них тут же обрушился водопад сообщений, одно другого стоившие. Во-первых; красных в Иркутске раздавили, «Верховного Правителя» адмирала Колчака освободили, золотой запас бывшей Российской империи вернули. Теперь белые сами перешли в наступление, начисто уничтожив авангард красных, гонят их обратно, пока к Енисею. Во-вторых; образовано «коалиционное демократическое правительство Дальне-Восточной России», потому местная «Управа» из общественности, земцев и эсеров «приказала долго жить» - ее представители были немедленно делегированы в Иркутск. В-третьих; перед замершим строем юнкеров прочитали приказ по армии и воззвание правителя ДВР генерала от инфантерии Каппеля – вот тут всех тряхнуло хорошенько, даже шепотков по замершим шеренгам не прокатилось, настолько все были потрясены.
После короткого обсуждения офицеры школы пришли к единому мнению – раз содержание, оставшись неизменным, определяет форму, то появление некоторых атрибутов в обмундировании и обращении как уступку «завоеваниям революции» можно перетерпеть. Более того, единодушно решили – теперь большевикам и партизанам будет трудно раздувать звериную ненависть к «золотопогонникам», которых просто не стало – у них всех защитного цвета погоны на плечах, с зелено-белой сибирской окантовкой, а «товарищей офицеров» уже контрой назвать невозможно по определению.
Как и выступить против власти истинно «Народных Советов», что воцарились сейчас по территории Восточной Сибири!
В определенной мере возвратился консервативный земской уклад, а отнюдь не прежняя политическая совдеповская шайка-лейка, собиравшая ранее одних беспринципных демагогов. Обычные нормальные рабочие органы власти, из тех же уже выбранных крестьянами волостных старшин и городских «гласных» - вполне легитимное управление, как ни крути, из которого просто вывели болтунов и всяких там «товарищей».
Из Владивостока отправленные туда на разведку офицеры приехали в самом приподнятом настроении. «Союзники» сейчас дружно выступили единым фронтом – везде патрули, митингов не проводят, красные флаги с улиц и домов начисто исчезли. Нет и спустившихся с сопок партизан – их разоружили и надежно запрятали под крепким караулом вместе с вышедшими на свою голову из подполья большевиками. Все части гарнизона, еще толком не «разболтавшиеся» во внезапно нахлынувшем революционном угаре, спешно приводят в нормальный воинский вид, офицеров и генералов уже вернули на прежние должности.
Но отнюдь не всех – тех, кто проявил «недостойную слабость», настоятельно убедили написать рапорта по «болезни». А потому отбыл с Русского острова полковник Плешков с переводом в резерв чинов округа – споров погоны, он снял и форму, ходил в заключении в фуфайке. Потому начальником школы был назначен полковник Рубец-Мосальский, сразу взявший всех подчиненных в оборот, наведя строжайшую, прямо аракчеевскуюдисциплину – теперь у него боялись даже пикнуть.
Подполковник Хартлинг получил под командование 1-й батальон и тут же ошарашил юнкеров новостью – согласно приказу главнокомандующего они теперь будут учиться нормальный двухлетний срок, как в доброе старое довоенное время. А для подготовки юнкеров из 2-го и 3-го батальонов отводится немыслимый раньше срок - ровно один год – тех из них, кто выйдет из училища по первому разряду, произведут в прапорщики, по второму в старшие унтер-офицеры.
В заключение Карл Николаевич добавил в полной тишине, что жалование всем увеличат и выплачивать его станут в течение службы исключительно полновесными золотыми империалами – лица у всех юнкеров и офицеров разом прояснели, жизнь и так ведь стала слишком дорогой, бумажные деньги стремительно обесценивались. А потому доверие военнослужащих к главнокомандующему и правителю ДВР генералу Каппелю моментально возросло, тем более, сейчас везде твердо осознали, что политические демагоги влияния на армию лишены начисто. Отныне все военные «товарищи» только для себя, для других «господа», а те для них полноправные «граждане», коих следует защищать от разных напастей в виде партизан и большевизма.
- Теперь дела совсем по-иному пойдут!
Одесса
командир танка «Генерал Скобелев» ВСЮР
поручик Трембовельский
- Господа, мы должны пробить путь, иначе всех ждет смерть! Александр Дмитриевич, давайте я вас сменю.
Поручик в изнеможении уселся на банку, вытирая залитое потом лицо. Несмотря на мороз, всем четверым было невероятно жарко. Вот уже два часа, сменяясь, через каждые пять минут, оба танкиста, военный летчик, взятый в качестве моториста, и один гражданский, интеллигентного вида, ставший представителем от пассажиров, лихорадочно долбили лед ломами, пробивая дорогу вперед к открытой свинцовой глади моря своему утлому челну. Проламывая еще тонкий лед, все они боялись только одного – как бы не утопить какой-нибудь лом, а то и обе тяжелые железяки – тогда все будут обречены. И маленький экипаж катера, и транспорт «Дон» со всеми пассажирами – ведь там нет продовольствия, почти отсутствует топливо.
