— Я бы хотела, — говорит она, обводя пальцами контуры лица Скарлетт, — я бы хотела, чтобы никакого Зака вообще не было. Чтобы он просто… ну, ты понимаешь. Исчез.
— 46 –
Сентябрь 2018 года
Ким наблюдает, как Софи порхает по Интернету, ее пальцы играючи щелкают по клавиатуре, преследуя человека по имени Черри.
— Черри, — говорит Софи. — Это ведь должна быть Скарлетт, не так ли?
Ким тупо смотрит на нее.
— Красный цвет, — говорит Софи. — И то и другое
[4].
— О господи! — шепчет Ким, когда до нее доходит. — Конечно. Сказать что-нибудь Дому?
Софи вздыхает.
— Если честно, не знаю. Полиция использует собственные методы, чтобы установить местонахождение Скарлетт и ее семьи. Может, нам пока не стоит торопиться. Давайте не будем им мешать.
Ким кивает. Она инстинктивно чувствует, что Софи права.
Софи вновь листает инстаграм-аккаунты главных игроков: Лиама, Лекси, Мими, Скарлетт. Затем просматривает странички людей, которые что-либо прокомментировали или лайкнули под их постами. При этом она постоянно бормочет себе под нос слово «Черри», а затем внезапно останавливается.
— Смотрите, — говорит она. — Смотрите!
Она поворачивает экран и указывает.
— Чей это аккаунт? — спрашивает Ким.
— Руби Рейнольдс. Ру. Девушка из банды Скарлетт Жак. Судя по фотографиям, она до сих пор живет в этом районе. Взгляните.
Она нажимает на фото темноволосой девушки, стоящей у дерева, на ней потрепанная кожаная куртка поверх короткого платья.
— Это ведь вон там, не так ли? — Софи указывает на деревню. — На лугу?
— Да, — говорит Ким, вглядываясь в снимок. — Да. Слева от пруда с утками.
— Фото было опубликовано всего десять дней назад. Взгляните! — Софи тычет пальцем в экран. — Кому-то по имени Черриджек оно понравилось. Черриджек, Скарлетт Жак.
Аватар представляет собой снимок двух красных вишен, свисающих с веточки, и касающегося языка. Язык проколот. Софи смотрит на Ким.
— У Скарлетт проколот язык, — говорит она, задыхаясь. — Я заметила это на другой фотографии в аккаунте Лиама Бейли.
Софи нажимает на картинку профиля, и появляется страничка. Удивительно, что не закрытая.
— Никаких подписчиков, — говорит она. — Странно. — Она прокручивает снимки все быстрее и быстрее. Девушка по имени Черриджек, похоже, живет на яхте. Снимки абстрактные: закаты над бескрайним океаном, пенистые барашки волн, сверкающий кончик клюва дельфина на ладони у фотографа, вытянутые загорелые ноги на кремовой коже дивана, на лодыжке покоится большая собачья лапа.
Ким всматривается в фото ног.
— Можете увеличить снимок? — спрашивает она.
Софи увеличивает изображение, и Ким пристально рассматривает его.
— Вот, — говорит она. — Вон там. На ее ноге, смотрите, вы его видите? Черное пятнышко. Присмотритесь.
Софи кивает.
— Это?..
— Да, там была татуировка. Буквы ТМ. Боже мой, — шепчет она. — Это же Скарлетт! Это Скарлетт Жак! Когда сделаны эти фотографии? Какие там даты?
Софи быстро пролистывает их. Последний снимок датирован предыдущим днем. Самый старый появился всего две недели назад.
Ким отстраняется от экрана и вздыхает. Скарлетт Жак на яхте. Она на яхте со своей собакой, телефоном и идеальным педикюром. Она выкладывает красивые фотографии в Инстаграме. Ким чувствует, как на нее накатывается волна горячего гнева, но подавляет эту волну.
Они обе возвращаются к экрану, и Софи по очереди нажимает на все фотографии Черриджек. Под каждой по несколько лайков, и Софи нажимает на профили каждого пользователя.
— Узнаете кого-нибудь из этих людей? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает Ким.
Но затем они прокручивают список дальше и видят имя, знакомое им обеим. Они останавливаются и громко ахают.
@lexiegoes.
— 47 –
Июнь 2017 года
Таллула сидит за туалетным столиком. Зак еще не вернулся с работы, он придет через час. Ной внизу, с ее матерью, которая только что отправила ее наверх подготовиться.
— Давай, — сказала она. — Удели себе время и побалуй себя. Вы так давно никуда не ходили.
Годовые экзамены сданы. Через несколько недель наступит конец летнего семестра, и впереди ее ждет долгая свобода. И сегодня вечером Зак сделает ей предложение, и она скажет «нет» и тем самым наконец подведет черту под этим подростковым романом, который затянулся слишком надолго. Она слышит, как внизу ее мать поет Ною песни, и улыбается. Она хочет вернуть этот дом себе. Она хочет вернуть себе свою комнату, свою кровать. Пусть здесь будут только она, ее мать, ее брат, ее ребенок. А потом неким образом она хочет вписать в свою жизнь Скарлетт. Хотя и представляет это с трудом. В Апфилд-Коммон есть геи. Учителя-мужчины из «Mейпол-Хауса», которые делят крошечный коттедж сразу за пабом «Лебедь и утки» и вместе выгуливают по выходным своих борзых.
Джиа, девушка, с которой Таллула ходила в школу и всегда хотела подружиться, потому что она была такой крутой, теперь ходит по деревне рука об руку с женщиной старше ее, которая раз в неделю проводит занятия «курсов осознанности» в местном клубе. Это не было бы скандальным в контексте того, где живет Таллула, но было бы очень спорным в контексте ее собственной жизни. Она еще не уверена, что сможет открыто об этом рассказать. Она не уверена, что справится с косыми взглядами, разинутыми ртами, с чувством, что она в некотором роде героиня скандала. Если это произойдет, это должно происходить так медленно, чтобы никто ничего не заметил.
Но на данный момент у нее есть вечер в пабе, вечер, которого она ждет с нетерпением. Вечер, от которого зависит все ее будущее. Вся ее судьба будет зависеть от того, чем все закончится. Она вздыхает и выкручивает щеточку для туши. Она хочет выглядеть красивой, но не для Зака, а для Скарлетт, которая тоже будет в пабе сегодня вечером — она пообещала, что будет присматривать за Таллулой на тот случай, если что-то пойдет не так, на тот случай, если Зак распсихуется, на тот случай, если она понадобится Таллуле. Она дважды наносит на ресницы тушь, играет с волосами. Скарлетт говорит, что завидует ее волосам. Волосы Скарлетт — редкие, поврежденные годами постоянного обесцвечивания и окрашивания.
Иногда она берет волосы Таллулы в кулак, проводит по ним рукой и говорит:
— Каково тебе иметь все это? Как ты только выносишь такую красоту?
И Таллула просто улыбается и говорит:
— Думаю, это просто хорошие гены. У моей матери красивые волосы. И у моего отца.
