— Нет, нет, нет, нет, нет, нет, только не моя девочка, — причитает она. — Нет, нет, нет, нет, только не моя прекрасная девочка.
Сидящий на заднем сиденье машины Ной начинает кричать и плакать, и вскоре влажный воздух полон звуков человеческой боли и страданий, как внутри, так и снаружи машины, и все остальные полностью умолкают.
— 56 –
Июнь 2017 года
— Зак? — Таллула толкает его в плечо. — Зак?
Его тело кажется странно твердым и неподатливым, думает она, как будто из него вынули внутренности и вместо них засыпали шарикоподшипники.
— Зак? — шипит она ему на ухо. — Черт! Зак!
Она прижимается лицом к его лицу, повернутому под странным углом, пытаясь почувствовать его дыхание. Но он не дышит… ни носом, ни ртом. Она пытается перевернуть его на спину, но он слишком тяжелый. На плитке под его щеками небольшая лужица крови, и она видит струйку, вытекающую из его уха.
— О господи, Скарлетт. Что ты наделала?
Скарлетт бросает на нее испуганный взгляд.
— Он собирался отнять у тебя ребенка, Лула! Он собирался забрать его себе!
— Да. Но тебе не нужно было… Боже мой! — Таллула поднимается на ноги и переводит взгляд со Скарлетт на Зака и обратно. — Скарлетт. Он мертв. О господи! Скарлетт!
— Ты сама сказала мне, что хочешь, чтобы он исчез, Лула. Ты сказала мне. Помнишь? Ты сказала, что хотела бы, чтобы он просто исчез. Что так было бы проще. Я слышала, что он сказал про ребенка, я слышала, как он угрожал тебе, и я просто…
Услышав цокающие звуки по кухонной плитке, они обе поднимают глаза и видят, что это Тоби. Пёс вопросительно смотрит на них, после чего приближается к телу Зака. Обнюхивает пальцы его босой ноги, садится и смотрит на Таллулу. Позади пса появляется другая фигура. Женщина средних лет в шелковом кимоно, накинутом на хрупкое тело, и в бледно-розовой маске, сдвинутой до середины лба.
Женщина щурится и, глядя на присутствующих, брезгливо морщит нос. Затем снимает маску с глаз и говорит:
— Я спустилась лишь затем, чтобы попросить вас, дети, выключить музыку возле бассейна. Что, черт возьми, происходит?
Таллула не может выдавить ни слова. Она качает головой.
— О боже.
Женщина шагает к телу Зака.
— Кто он? Кто ты? Кто это, Скарлетт? — Взгляд женщины падает на предмет в руке Скарлетт. — О господи! — печально и слегка наигранно восклицает она. — Только не мой Пипин.
Таллула снова качает головой. Пипин?
Женщина наклоняется к лицу Зака.
— Пожалуйста, может кто-нибудь сказать мне, кто это, черт возьми? — Она прижимает два пальца к его шее и смотрит ему в глаза.
— Это… Зак, — говорит Таллула. — Он… он мой парень.
— А ты?
— Таллула. Я Таллула.
— О господи. Он мертв, — говорит женщина. — Кто-нибудь из вас объяснит мне, что происходит?
— Не знаю, — отвечает Скарлетт, глядя сначала на странный металлический предмет в своей руке, который ее мать назвала «мой Пипин», на безжизненное тело Зака и снова на предмет. — Я не знаю. Он собирался… он собирался отнять Ноя. А потом…
— Кто такой Ной? — со вздохом спрашивает женщина.
— Ной — ребенок Лулы, — отвечает Скарлетт. — Он собирался отнять его у нее. А потом… — Ее взгляд снова падает на «Пипина», и она умолкает.
В том месте, где должно быть воспоминание о том, что только что произошло, в голове Таллулы темнеет черный квадрат. Пустота. Она помнит, как сбежала следом за Заком в кухню. Помнит, как в кухню вошла собака и обнюхала пальцы ног Зака. А в промежутке между первым и вторым что-то произошло. Нечто ужасное. Оно пронзает ей голову, как молния. Таллула начинает плакать.
— О! — тихо стонет она. — О! — она зажимает рот ладонями и начинает раскачиваться. — О!
— Ладно. Давайте подумаем, — говорит мать Скарлетт. — Сейчас… — Она поворачивается и смотрит на большие металлические часы на стене. — Третий час ночи. Кто еще здесь?
— Только Мими. Лиам и Лекси уехали.
— А где Мими?
— Я не знаю. Она вошла внутрь несколько минут назад. Сказала, что ей нужно зарядить телефон.
— Так что здесь только мы. И этот парень, этот Зак, он поднял на тебя руку?
Таллула качает головой.
— Нет, — говорит она. — Он собирался уехать.
— Он когда-нибудь делал тебе больно?
— Нет, — отвечает она. — Нет, он ни разу меня даже пальцем не тронул.
— А тебя, Скарлетт? Он когда-нибудь тебя обижал?
Скарлетт угрюмо качает головой.
— А ты решила, что он собрался тебя ударить?
Скарлетт снова качает головой.
— Так ты ударила его сзади по голове, потому что он сказал, что хочет отнять ребенка у твоей подруги?
— Да.
— А почему он собирался забрать твоего ребенка? — спрашивает Таллулу мать Скарлетт.
— Потому что… я сказала ему… — Таллула смотрит на Скарлетт. Та еле заметно кивает. — Я сказала ему, что люблю Скарлетт.
Она ждет, надеясь увидеть, как это признание повлияет на идеальные черты лица женщины, но оно никак не влияет. Лицо матери Скарлетт остается неподвижным. Она никак не реагирует. Вместо этого она просто вздыхает.
— Понятно, — говорит она. — Значит, он был зол. И обижен. И, возможно, ему было слегка противно. Он сказал, что заберет твоего ребенка. Он уже уходил, а потом…
Все трое снова смотрят на распростертое на полу тело.
На мгновение все замолкают. Мать Скарлетт снова вздыхает.
— Все ясно. Это надо же натворить такое! Кто знает, что вы двое были здесь? — спрашивает она Таллулу.
Таллула пытается привести свои мысли в порядок.
— Э-э-э… никто. Моя мать знает, что я нахожусь в чьем-то доме, но я не сказала ей, в чьем.
— А как насчет твоих друзей, Скарлетт?
— Они все знали, потому что мы все вместе были в пабе. И Лиам, и Лекси, потому что они были здесь. И Мими. И, может быть, еще какие-то люди.
— Понятно, значит, в конце концов, когда этот парень не вернется домой, люди поймут, что здесь что-то не так.
Таллула кивает и думает о своей матери, о своем ребенке, о своей постели. Все, что ей нужно, это ее ребенок, ее мать и ее кровать.
— Во сколько твоя мать ждала тебя домой? — спрашивает мать Скарлетт Таллулу.
— Я не знаю, правда. Мы не обговаривали точное время.
— Хорошо, значит, у нас есть хотя бы несколько часов, чтобы что-то придумать.
— Разве мы не вызовем полицию? — спрашивает Таллула.
