Таллула наблюдает за движением губ матери Скарлетт, когда та говорит, и пока она наблюдает, происходит нечто вроде разъединения. Слова больше не соответствуют движениям ее рта, они начинают звучать странно, протяжно, как если бы они были на дисках диджея. Они замедляются и растягиваются, а глаза Таллулы, ее веки, они такие тяжелые. Она хочет закрыть их и одновременно держать их открытыми, потому что ей нельзя уснуть, но она не может бодрствовать… весь свет в комнате устремляется внутрь, к задней стенке ее сетчатки, и она…
Когда Таллула открывает глаза, вокруг нее темно. И холодно. Ее тело стонет от ломоты и боли, во рту пересохло так, что в первые мгновения она не может высунуть язык из-за зубов. Когда ее глаза привыкают к темноте, она видит мерцание свечи в банке. Она видит контур большой пластиковой бутылки с водой, открывает ее и жадно пьет. Она завернута в меховые одеяла, у нее есть подушка, есть шоколад, дорогое на вид печенье, рулон туалетной бумаги и ведро. Чуть дальше в туннеле лежит неподвижная фигура, и она знает, что это Зак. Она понимает, что находится под домом, что над ней — твердый камень и она здесь в ловушке, наедине с трупом своего парня.
Есть коробок спичек и еще свечи в коробке. А вот и ее телефон. Она включает его, но здесь внизу нет сигнала, и у нее осталось только шестнадцать процентов зарядки. Она кладет телефон на каменный пол и чувствует, как что-то пробегает по голой коже ее лодыжки.
Она смотрит вниз и видит паука. Он сидит на ее теле, со всеми своими угловатыми, мохнатыми лапами, гадкий и омерзительный, и она вскакивает на ноги и кричит, кричит, кричит.
— 59 –
Сентябрь 2018 года
Утро медленно приближается к полудню.
— Теперь можете идти, Софи, — говорит Ким. — Со мной все в порядке. Райан уже в пути.
— Райан?
— Мой сын. Я все утро пыталась дозвониться до него. Его телефон был на беззвучном режиме, — говорит она и закатывает глаза. — Но он будет здесь через минуту. Так что можете идти. Я как-нибудь справлюсь.
Софи ждет, когда приедет сын Ким. Он появляется через несколько минут, тут же падает в объятия матери и рыдает. Софи тихонько закрывает за собой дверь и направляется обратно в «Мейпол-Хаус».
Фигура по ту сторону деревенского луга движется к школе, и Софи не сразу понимает: это Лекси. Она несет сумки с покупками, возвращаясь из «Ко-Опа». Софи замедляет шаг, ждет, когда Лекси догонит ее, и встречает ее натянутой улыбкой.
— Полицейские кое-что нашли, — говорит она Лекси. — В «Темном месте», в подземном туннеле.
У Лекси отвисает челюсть, глаза вылезают из орбит.
— Боже мой, — говорит она. — Это он?
— Он? Кто?
— Тот парень. Зак.
— Почему вы так думаете? — осторожно спрашивает она.
— Что ж, если полиция что-то нашла и это было последнее место, где их видели…
— «Их»? Но вы сказали «он». Парень. Как будто… — Она умолкает и переводит дыхание. — Лекси, — продолжает она, — я надеюсь, вы все поймете правильно. Я ни на что не намекаю, клянусь вам, но… я видела, что вчера у вас в чемодане был экземпляр моей книги, и я думаю, вы знаете, что в книге есть отрывок о том, как детектив находит картонную табличку, такую же, как и здесь, и, согласитесь, это довольно странное совпадение. Я имею в виду таблички с надписью «Копать здесь». Вы имели к ним какое-то отношение?
Позади них всего один раз звонит церковный колокол. Вопрос повисает в воздухе между ними, тяжелый и болезненный, как зажим, удерживающий хирургический разрез.
Лекси сначала не отвечает. А затем едва заметно кивает.
— 60 –
Июнь 2017 года
Таллула не знает, сколько времени она здесь находится. Последний раз, когда она включала телефон, прежде чем он окончательно разрядился, было десять сорок восемь вечера, суббота. Такое ощущение, что с тех пор прошло как минимум шесть часов. Должно быть, сейчас раннее утро воскресенья, и с того момента, когда она пила горячий шоколад с наркотиком, который ей дала мать Скарлетт, прошло больше суток. Двадцать четыре часа с того момента, когда случилось то, что случилось. То, что произошло, когда Зак угрожал забрать ее ребенка. То, из-за чего Зак теперь мертв.
Она снова и снова закрывает глаза, вновь пытаясь представить себе этот момент, но у нее не получается. Она уверена, что это сделала Скарлетт. Она видит в руках Скарлетт кусок металла. Она видит Зака на полу. Но затем она чувствует всем телом выброс адреналина, чувствует удары собственного сердца под ребрами, но не знает, что произошло непосредственно перед этим. За минуты до этого.
Меховое одеяло закрывает ее до самого горла, она сделала из него что-то вроде кокона. Он защищает ее от пауков, и все равно она чувствует прикосновения крошечных ножек к своей коже. Она чувствует их там, где одеяло ее не закрывает: в глазах, в ноздрях. Они заползают ей в уши. Ей уже несколько часов хочется по-маленькому, но она терпит. Она слишком напугана и не хочет вылезать из своего мехового кокона. Ее мучает жажда, но она не может пить воду из бутылки, потому что тогда ей еще больше захочется писать. Вместо этого она ест печенье. Она не двигалась несколько часов, и все ее суставы болят.
Она предполагает, поскольку она жива, потому что у нее остались еда, вода, свет и одеяло, что ее отсюда выпустят, что она здесь временно. Но она не уверена. Мысль о том, что она ошибается, что может здесь умереть, пугает, но с трудом укладывается в ее сознании.
Проходит час. Может, больше. Ей уже не хочется в туалет. Она представляет, что ее тело, как губка, неким образом впитало содержимое ее мочевого пузыря Она решается высунуть из-под пушистого коврика руку и поднимает свечу вверх, чтобы ее свет падал на туннель, на тело Зака. К стенам через определенные промежутки прикреплены лампы. Таллула на миг удивляется их возрасту, затем воображает, что они зажжены и направляют беглецов в безопасное место. Интересно, думает она, как далеко тянется туннель. И есть ли на другом конце запасной выход, какой-нибудь люк? Чтобы это узнать, ей нужно вылезти из-под одеяла, но она не хочет вылезать. Потому что тут есть пауки.
Над головой Таллулы появляется лучик света. Она сидит на ступеньках как можно ближе к отверстию, что ведет к комнате наверху, как можно дальше от пауков на полу туннеля и от трупа Зака. Она не знает, сколько времени прошло. Достаточно долго, чтобы успеть сжечь вторую свечу. Чтобы сгрызть печенье. Допить воду. Чтобы дважды поспать. Она оборачивается на звук сдвигаемой каменной крышки и смотрит вверх.
— Тсс!
Это Скарлетт. Глазам Таллулы требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету и различить сквозь трещину часть ее лица.
— Тсс! — снова говорит Скарлетт и тотчас спрашивает: — С тобой все в порядке?
Таллула пытается заговорить, но не отвечает. Она качает головой.
— Послушай, — говорит Скарлетт. — Мы собираемся вытащить тебя отсюда. Потерпи еще денек. Полиция по-прежнему шныряет повсюду. Но я почти уверена, что мы их больше не интересуем. И тогда…
