Теперь он через кухню направляется в задний коридор и в старое крыло дома. Он идет в крошечную прихожую рядом с башней и, прежде чем повернуть защелку и войти, на миг останавливается. В башне холодно и сыро. Совсем не похоже на август. Он вытаскивает из заднего кармана древний рычаг, тот самый, которым они открыли туннель в тот ужасный апрельский день, и снимает крышку.
Он перешагивает через тело, а затем, используя телефон в качестве фонарика, идет по туннелю почти милю, пока тот не кончается и идти дальше некуда. Трещина между каменными плитами в потолке пропускает струйку серого света из окна, или что там есть наверху. Он вынимает из сумки бутылку с бензином и выливает его на сморщенные останки Гая Крофта, а затем роняет на них спичку. Он наблюдает, как пламя начинает лизать рассыпающиеся кости Гая Крофта, и, когда жар становится невыносимым, отходит прочь. По мере того как пламя утихает, он ворошит пепел металлическим рычагом. Заметив целые кости пальцев, челюсть, большие куски старой тряпки и обугленную кожу, он выплескивает на кучу еще немного бензина и бросает на нее еще одну спичку.
Он не испытывает к Гаю Крофту никаких чувств, наблюдая, как тот превращается в прах. Все его чувства сжаты в нем, как кулак, и все они ради Скарлетт. Все до одного. Ради Скарлетт, которая использует людей как зеркала, чтобы лучше видеть себя. Ради Скарлетт, которая подбирает и бросает людей, когда ей это удобно. Ради Скарлетт, которая ждала, когда Лиам остынет к ней и будет готов уехать домой и продолжить свою жизнь, чтобы затем вновь дернуть его назад и использовать как уютное одеяло, как колени, на которые можно сесть. Использовать как человека, который бы видел ее такой, какой она хочет, чтобы ее видели, а не такой, какая она есть на самом деле. И теперь он знает: на самом деле Скарлетт Жак — это сосуд.
Он позволил ей превратить себя в игрушку, в домашнее животное, ничем не отличающееся от ее драгоценного пса. Он даже позволил ей дать ему это ужасное прозвище — Бубс. Он ненавидел, когда его называли Бубс, но он позволил этому случиться. Он позволил Скарлетт и ее отвратительной матери использовать себя в качестве разнорабочего, сантехника или шофера. Он чувствует, как раскаленный гнев проходит через него при воспоминании о том, как мать Скарлетт одним жарким летним утром вручила ему лопату и пластиковый пакет и спросила, не будет ли он против убрать собачье дерьмо с лужайки, потому что садовник болен, а дерьмо начинало вонять.
После того как он убил ради нее Гая Крофта, они легли в постель и занялись сексом, который был таким первобытным и чистым, что он потом плакал.
— Я люблю тебя, Бубс, — сказала она, прижимаясь к нему всем телом. — Ты же знаешь, что я буду любить тебя вечно, ведь знаешь же?
А потом на следующее утро раздался звонок в дверь, и она сказала: «Черт, Бубс, живее, тебе пора, уходи. Это Таллула. Она пришла слишком рано. Одевайся. Быстро!» И, будучи послушной марионеткой, он сделал, как она ему велела, быстро оделся и ушел. Он убил для нее человека, а она вышвырнула его на следующее утро, даже не попрощавшись, и тотчас же полностью отдалась погоне за Таллулой. А теперь это. Год молчания, и внезапно он ей снова стал нужен.
Пожалуйста, Бубс, пожалуйста.
В гневе он снова ворошит останки Гая Крофта. Комки сгорели, превратились в крошки и пыль, и он сметает их небольшой щеткой, которую принес с собой, на листы фольги. Листы эти он сворачивает в еще горячие комки и кладет их в сумку с ремешком через плечо. Когда солнце сядет сегодня вечером, он отнесет ее к тенистому пруду на краю деревенского луга и вытряхнет содержимое в стоячую воду, чтобы его склевали утки.
Он направляет свет телефона на пол туннеля и наклоняется, чтобы поднять что-то похожее на коренной зуб, который он быстро сует в карман брюк.
Он уже поворачивается, чтобы уйти, когда слышит над головой что-то похожее на шаги, а следом приглушенные голоса. Они доносятся сквозь щель вокруг каменной плиты в потолке.
— Итак, что ты думаешь, Софи? Ты можешь себе это представить? Что приедешь сюда жить вместе со мной? Станешь женой директора школы?
— Да, да, могу, — раздается в ответ женский голос. — Думаю, это будет приключение.
Лиам поворачивается и шагает по туннелю обратно. Приближаясь к выходу, он смотрит вниз, на тело Зака Аллистера, тело, от которого, как думает Скарлетт, он избавится ради нее, но Лиам лишь перешагивает через него.
Затем он поднимается по каменным ступеням обратно в «Темное место», закрывает плитой отверстие и кладет обратно в карман рычаг, рычаг, который он не станет бросать в Темзу ради Скарлетт или выбрасывать в дальний мусорный бак. Этот рычаг он будет хранить у себя дома, пока не решит, что именно он хочет с ним сделать.
От автора
Это был мой «локдаунский роман». Думаю, теперь у всех ежегодно публикуемых писателей в их списке будет хотя бы один такой. Я начала писать его в феврале 2020 года. Затем меня отвлекли другие вещи. (Например, подписание шести с половиной тысяч информационных страниц для США!) И я на время отложила его в сторону. К тому времени, когда я вернулась к роману, начался локдаун, я переболела COVID‐19, и мои дети были дома весь день. Обычно я пишу книги либо за кухонным столом, либо в кафе. Внезапно кофейни закрылись, а весь мой кухонный стол был покрыт тетрадками моей старшей дочери, которая учится в колледже. Сама кухня стала для моей семьи своего рода неформальной комнатой для персонала, местом, где можно потусоваться. отдохнуть от работы и учебы. Здесь в любое время суток кто-то что-то готовил. Казалось, что тут постоянно кто-то толпится, и не было кофеен, куда можно было бы сбежать, и восемь долгих недель я безутешно жаловалась, что НЕ МОГУ ПИСАТЬ.
Мало того, мое рабочее место было вечно кем-то занято, но действие моей книги происходило в 2019 году, и я не могла понять, как мне писать о мире до COVID‐19, мире наивных людей, которые ходят в пабы, отправляют своих детей в школу и обнимают друг друга. Я время от времени в течение этого периода разговаривала со своим редактором, и каждый раз она спрашивала: «Ты пишешь?» И каждый раз я объясняла, что нет, я не пишу, я не могу, это просто невозможно, конечно, нет. Первые несколько раз она проявляла понимание, даже сочувствие. В пятый раз она сказала: «Ты ведь знаешь, что ты должна написать эту книгу, не так ли?»
Так что спасибо, Селина, за то, что вытащила меня из паралича и заставила решать проблемы. Эта книга была написана на арендованном письменном столе через дорогу от моего дома. Мой рабочий кабинет во время локдауна. Мой подарок судьбы. Большое спасибо, Lockdown Office, и спасибо Виктории и Ребекке из Swiss Quarters, которые заставили меня почувствовать себя желанным гостем, пока я снимала комнату.
На профессиональном уровне 2020 год был для меня исключительным. Я заняла первое место в списках бестселлеров New York Times и Sunday Times, я продала в Великобритании более полумиллиона экземпляров романа «Опасные соседи» и более миллиона экземпляров «И тогда она исчезла» в США. Пока я корпела в моем крошечном, усохшем изолированном мирке, было приятно думать о том, что мои книги обретают все новых и новых читателей, что они изучают список моих изданных ранее книг, находят в них выход из ужасов реального мира. Так что спасибо всем, кто купил одну из моих книг в прошлом году, и добро пожаловать всем моим новым читателям, которые вернулись за новыми. Я так вам всем благодарна.
