При мысли о том, что Джулианна гостила в доме Мидлтона, во владениях сводного брата, кровь в жилах Рейфа снова похолодела.
— Ну, Рейф? — спросила она. — Это правда?
— Да, правда, но ведь ты и раньше знала, что я внебрачный сын. Почему столько удивления?
— Не в этом дело. Я просто не ожидала увидеть такую связь. И понятия не имела, что лорд Бертон— твой брат.
Рейф отпустил ее и отошел.
— Да, пусть в наших жилах течет одна кровь, но заверяю тебя — Сент-Джордж мне не брат. — Сделав еще несколько шагов, он круто повернулся: — А теперь у меня есть вопрос к тебе. Что ты делала в его доме и в его имении?
Джулианна резко выпрямилась, и Рейф сразу же пожалел о том, что его слова прозвучали как обвинение, чего он новее не хотел. Однако о самом вопросе он нисколько не жалел.
Джулианна плотно запахнула свой пеньюар и скрестила на груди руки.
— Последние несколько недель виконт часто наносил визиты Мэрис и пригласил нас приехать к нему в гости. Ничего неподобающего в этой поездке не было, если ты об этом.
Рейф сердито наморщил лоб:
— Надеюсь, ты не подразумеваешь, что Мидлтон ухаживал за твоей сестрой?
— Да. Собственно, в эти выходные он сделал ей предложение…
Желудок Рейфа скрутило, и он с трудом уловил ее следующие слова.
— …но Мэрис решила ответить ему «нет», — договорила Джулианна.
Он провел дрожащими пальцами по волосам и заметался по комнате.
— Слава Богу! Он подлый негодяй, и ты ни при каких обстоятельствах не должна разрешать своейюной сестре выходить за него замуж! Она даже приближаться к нему не должна. Кстати, тебя это тоже касается. — Он шагнул вперед и сжал ее плечи. — Пообещай, что будешь держаться от него подальше, Джулианна. Поклянись, что порвешь с ним отношения!
Ее темные глаза широко распахнулись.
— Ну, хорошо, я попытаюсь, если ты вправду считаешь, что это необходимо. Но я не понимаю. Что он такого сделал?
Что он сделал? Если бы она только узнала правду, то в ужасе отшатнулась бы.
— Должна признаться, что иногда я чувствую себя в обществе виконта очень неуютно, — продолжала между тем Джулианна, — но в светском обществе он принят.
— Говорят, что и дьявола иногда приглашают на светские приемы.
— Так о чем ты? Он тебе лгал или смошенничал?
Хуже, подумал Рейф. Гораздо, гораздо хуже.
Закрыв на секунду глаза, он собрался с силами и заговорил:
— Я рассказывал тебе про Памелу.
— Да. Девушка, на которой ты собирался жениться. Она умерла.
Рейф сглотнул, горло перехватило.
— Атеперь то, чего ты не знаешь. Девять лет назад Мидлтон со своими дружками похитил ее, изнасиловал и замучил до смерти, пытаясь так отомстить мне.
Джулианна шумно втянула в себя воздух и прижала ладонь ко рту.
Напольные часы в холле пробили один раз. В доме было тихо и темно в этот ночной час. Рейф зевнул, закупорил пузырек чернил и положил на место перо. Пора хоть немного поспать, решил он, а работу отложить на завтра.
В последние дни навалилось слишком много всего приготовления к свадьбе, до которой остался всею месяц, и приведение в порядок нового дома здесь, наГрейсчерч-стрит. Он хотел, чтобы Памела пришла хозяйкой в безупречный дом.
Кроме того, деловые соглашения тоже требовали внимания.
Последние несколько лет оказались очень прибыльными. Настолько, что теперь Рейф не сомневался — ему больше не придется работать за нищенское жалованье. Но удовлетворения он все еще не чувствовал: он хотел большего и знал, что сумеет добиться того, о чем другие даже и мечтать не смеют.
И Памела всегда будет рядом, он станет любить и баловать ее. Наряжать в шелка и атлас, выполнять любое ее желание. А когда они станут семьей, то часть года будут проводить за городом. Рейф уже начал ремонтировать свой дом в Уэст-Райдинге, где они будут жить.
И он наконец-то получил свою законную часть наследства отца, хотя семейство Сент-Джордж долго пыталось оспорить завещание. Двадцать тысяч фунтов он уже вложил в дело — эти деньги обеспечат ему возможность создать свою финансовую империю. Но что еще более важно, они стали для него заслуженным подтверждением того, что справедливость существует, и теперь он сможет оставить прошлое позади, там, где ему самое место.
Зевнув еще раз, Рейф встал и начал задувать свечи.
Снаружи зацокали лошадиные копыта, загрохотали колеса экипажа, но он не поехал дальше, а почему-то остановился. Чей-то приглушенный мужской голос отдавал распоряжения.
Через несколько секунд в дверь заколотили.
Рейф удивился. Кто это может быть в такой поздний час? Он никого не ждет.
Зная, что все слуги давно спят, он вышел в холл и осторожно приоткрыл дверь. Увидел, кто там, и челюсть его отвисла.
Рядом с открытой дверцей черного ландо небрежно стоял БертонСент-Джордж. Около него околачивался один из его дружков, лорд Андерхилл. Еще двое сидели в экипаже, их лица было трудно различить в слабом свете уличных фонарей.
— Чего тебе нужно? — раздраженно спросил Рейф.
— Вы это слышите? — обратился виконт к своим приятелям. — Слышите это неуважение? Презрение, которое он проявляет к настоящим аристократам, к тем, кто выше и лучше его? — Он поднял вверх руку, откинув за спину элегантный вечерний плащ. — А я прибыл, чтобы преподнести тебе подарочек, Пендрагон.
Рейф нахмурился. Его охватило беспокойство, словно кто-то провел по спине липкой холодной рукой. О чем это он толкует? Они с Сент-Джорджем друг друга не выносили, с чего бы вдруг братец привез ему подарок?
— Давайте, давайте, джентльмены, — велел виконт вкрадчивым голосом. — Вытаскивайте наш маленький сюрприз.
Один из двоих выпрыгнул из экипажа, второй суетился внутри, помогая поднять большой сверток. Они вместе вытащили его и бросили у подножия крыльца — что-то бесформенное, завернутое в старое шерстяное коричневое одеяло.
Сердце Рейфа заколотилось. Он смотрел на сверток, перебирая самые ужасные варианты.
— Ты что, и взглянуть не желаешь? — глумился виконт. — Я знаю, тебе понравится то, что внутри. — Рейф не шевельнулся, и Сент-Джордж сам подошел к нему. — Может быть, тебе просто нужно чуть-чуть помочь?
И носком башмака виконт сильно пнул сверток.
Из одеяла послышался страдальческий стон.
Боже милостивый, там что, человек?
Больше не колеблясь, Рейф быстро сбежал с кирпичных ступеней и опустился на колени около свертка. Откинув одеяло, он ахнул.
Перед ним лежала почти нагая женщина — на ней осталось только разодранное в клочья окровавленное нижнее белье. Ее бледная кожа была вся в фиолетовых, синих и багровых синяках разной формы и размеров. Веки, губы, щеки так распухли, что ее почти невозможно было узнать, а длинные золотистые волосы насквозь пропитались потом и кровью.
