Хотя если у меня с собой есть скраб, почему бы не оказаться и губке?
Наконец промыла волосы до полной прозрачности стекающей с них воды и затем ещё раз с прилагавшимся к краске кондиционером.
А теперь к зеркалу. Боже! Это что — я?! Кошмар!
Нет, прокрасились волосы на удивление без изъянов. Но как же дико на мне смотрится эта брюнетистость!
Ненавижу драконов!
Однако делать нечего — пора выбираться отсюда.
Ещё раз хорошенько вытерла волосы. Натянула джинсы со свитером. Нервно выдохнула и вышла.
Лисовский стоял, глядя в окно. Что вообще видел там, в полной темноте? Но повернувшись на моё появление, аж пошатнулся.
– Так вот что ты там делала столько времени, – вымолвил он. – И где же взяла краску?
– Сестре в подарок на Новый год купила. Вот она у меня в сумке и лежала. Уж и не знаю, с чего Людке стукнуло в голову перекраситься...
– Переходный возраст? – тут же предположил мужчина.
Я кивнула.
Он засмеялся;
– У меня один из племянников, когда был подростком, тоже решил перекраситься в брюнета. От брата-близнеца ему, видишь ли, захотелось отличаться.
– И что? – поинтересовалась, предчувствуя, что история имела продолжение. Уж слишком задорно у шефа блестели глаза.
– Походил так несколько дней. А потом задолбало, что его то выходцем, то покойником называют.
Чёрт, вот теперь я наконец поняла, что именно мне так не понравилось в зеркале — со жгуче-чёрными волосами я тоже выглядела бледной поганкой!
– В общем, решил перекраситься обратно, – продолжал Кирилл. – И ладно бы к родителям обратился. Так нет же, снова красочкой — мы ж все из себя взрослые и самостоятельные! Короче говоря, в итоге, у него вышел радикально-рыжий цвет, – поведал он со смехом. – Так и ходил, пока родные волосы не отросли. Зато прозвище Лис приклеилось к нему намертво. Правда, их и раньше по фамилии называли Лисами, но только обоих вместе.
– Что, прямо совсем ужасно? – удручённо спросила, взявшись за прядь своих волос.
Мужчина окинул меня оценивающим взглядом.
– Да нет, не совсем, – ободряюще улыбнулся он. – У Лиса хуже было.
Вот, блин, утешил — спасибо!
– Зато драконов удивишь, – подмигнул паразит. – Ты главное про краску им ничего не говори. Вряд ли они вообще в курсе существования таких средств — на Земле вроде не бывали. По крайней мере раньше путешествия по мирам у них были чуть ли не под запретом.
– Почему? – удивилась я.
Кирилл усмехнулся:
– Боялись распространения своих сверхкрутых знаний за пределы Соктавы.
– А они нас-то не прикончат за то, что проникли в их святая святых? – испугалась не на шутку.
Глава 7
– Да нет, по идее, вряд ли, – успокоил меня Лисовский. – Они конечно, жуткие снобы, но всё же не конченые уроды. Да и должна же им быть ведома хоть какая-то элементарная благодарность.
– Благодарность кому и за что? – распахнула я глаза.
– Знаешь что, нужно убрать запах краски, – вдруг произнёс он, откровенно проигнорировав мой вопрос. – А то от тебя ею несёт за километр. Садись-ка на стул.
Поскольку продолжать предыдущую тему босс явно не собирался, я послушно села.
Но при чём же здесь всё-таки благодарность? Чешуйчатые чем-то обязаны кому-то с Земли? Но что же такого полезного для великих, всесильных, непревзойдённых в магии драконов могли совершить какие-то «жалкие людишки»? Признаться, в голову не приходило ни единого варианта.
Лисовский-то определённо в курсе, но ведь молчит же, паразит! И будет молчать, хоть я ещё десять раз повторю вопрос.
Кстати, о его гадстве.
Тщательно обнюхала прядь своих волос — и вовсе ничем неприятным от них не пахнет! Мог бы и как-нибудь иначе — менее обидно — перевести разговор в другое русло.
Тем временем босс встал у меня за спиной и взялся перебирать мои волосы, запуская в них обе пятерни.
– У драконов обоняние, конечно, не супер, – заговорил он снова. – Но в любом случае лучше человеческого. А вот у нагов, боюсь, и подавно, очень даже острое. Если почуют посторонний запах — могут и догадаться, что волосы у тебя изменили цвет не сами собой, а при помощи какой-нибудь техногенной дряни из нашего мира.
– А ты тоже хочешь, чтобы они поломали головы, как мне это удалось? – усмехнулась я.
В принципе, змея, наверное, вполне может услышать запах краски. Лисовскому, правда, не стоило говорить, будто от меня ею несёт. Но раз наши желания обдурить местных сходятся — так и быть, прощаю ему эту бестактность.
– Да, – подтвердил мужчина. – В принципе, здесь даже есть одно местечко, способное изменить тебе цвет волос. Вот только ты никак не могла им воспользоваться. Так что пускай у них закипят мозги! – хохотнул он.
– И что же это за место такое? – в живейшем интересе я повернула к нему голову.
– Лан, клянусь, понятия не имею. Мне известно только название — коридор Мадо. И то не факт, что оно точное. Не вертись, пожалуйста, – одёрнул он меня. – Я ещё не закончил.
Я снова села прямо. Тем более что не сказать, будто его манипуляции были мне неприятны. По правде говоря, вообще с трудом сдерживалась, чтобы не замурлыкать. Особенно, когда он наклонялся и чуть ли не зарывался в волосы носом.
Следующие минут десять прошли в полном молчании.
– Всё, – сказал Кирилл и, к сожалению, отпустил волосы. – Нужно ещё полотенце очистить и несчастную вазочку. Ты ведь её под краску использовала?
– Да, – кивнула. – Правда, я собиралась сделать вид, будто разбила её случайно.
– Ну зачем же бить... – улыбнулся он и, прихватив моё полотенце, отправился в ванную.
Я ещё раз понюхала волосы. Теперь от них определённо не пахло абсолютно ничем посторонним — по крайней мере, на моё, отнюдь не совершенное обоняние.
А ещё я обнаружила, что волосы у меня уже полностью сухие. Интересно, это побочный эффект от магического устранения запаха или шеф их заодно и высушил?
– Кирилл, спасибо за фен, – сказала на всякий случай.
– Не за что, – отозвались из ванной. – Отнеси пока грязную посуду на кухню, – он вынес мне вазочку.
– А где конкретно эта кухня? – решила я уточнить, чтобы не рваться во все двери подряд в начале левого крыла.
– Ну да, по запаху ты не найдёшь, – произнёс шеф с таким видом, будто осознал свою оплошность. – Я сам-то насилу унюхал — у них там на дверях неплохая защита. Пойдём, покажу — чтобы впредь знала, где тут «райские кущи» для желудка.
Мужчина вручил мне вазочку — наверное, хоть для какой-то видимости справедливости, а сам понёс поднос, на который я уже составила всю посуду.
