Глава 24
Я вскрикнула в ужасе.
Однако, кроме меня, никто даже не дёрнулся. Слуга и вовсе преспокойно затворил окно и запер его. Им что, вообще всё равно, что человек выбросился с четвёртого этажа (который при здешней высоте потолков является, минимум, восьмым!)?! Хотя, конечно, не человек — дракон, но вдруг он не успел обернуться? Тем более что вид у него был порядком невменяемый. Собирался ли он вообще менять ипостась?
Лично я его летящим за окном вроде бы не видела.
Всё же вскочила из-за стола и ринулась к окнам.
Но когда пробегала мимо Джиты, та схватила меня за руку.
– Не переживай за него, – сказала она. – Выветрит ярость и вернётся.
Я всё-таки подошла к окну. Хотела, по крайней мере, убедиться, что Гирзел не лежит под ним разбившимся. Однако вновь распахивать створки и перевешиваться через подоконник не пришлось. Левее от замка действительно удалялся чёрный дракон. В тот момент, когда я его заметила, он взревел во всю мощь своих необъятных лёгких и выпустил в воздух мощную струю пламени.
– Надеюсь, какой-нибудь посёлок невзначай не спалит, – пробормотала я. Лесного пожара, впрочем, тоже не хотелось.
– Нет, конечно, – отреагировал на мои слова сидевший рядом ящер. – Но разрядка ему сейчас необходима. Он и улетел специально, чтобы в замке ничего не разрушить.
– Да уж, с таким папашей не мудрено и без крыльев из окна сигануть, – мрачно заметил Кирилл.
– Это точно, – поддержал его ещё один из тоже хмурых драконов.
– А Вазлис это что — фамилия? – поинтересовался Лисовский.
– Нет. Приставка, – ответила Джита, опять бросая на моего шефа весьма неравнодушные взгляды. – Но в качестве неё берётся имя отца или же производная от него.
– Вот проклятье! – буркнул Кирилл, помрачнев окончательно.
И чем же это «Вазлис» так его расстроило? Не всё ли равно, является оно фамилией или именем замечательного папаши Гирзела?
Но спрашивать при драконах я, конечно же, не стала.
А вот от самого папаши я была откровенно в шоке. Нет, после того что наблюдала здесь, его оскорблениям в наш адрес я уже не удивлялась. Но так унижать собственного сына — причём в присутствии его окружения! Это просто вопиющее скотство!
Даже захотелось разыскать Гирзела и как-то поддержать. Отец ведь знатно потоптался по его самолюбию. А доброе слово, как известно, и кошке приятно — наверное, и дракону тоже.
Только крыльев у меня нет. Никто же из ящеров явно не думал лететь за ним. У него вообще, что ли, нет друзей? Или знают, что под горячую... лапу ему лучше не попадаться?
– Думаю, сегодня Вазлисар больше не придёт, – произнёс кто-то на другом конце стола. – Наверняка уже снова засел в лаборатории.
«Нагадил и скрылся в трубе», сразу вспомнилась мне цитата из «Собрания на ликёро-водочном заводе» Жванецкого.
Драконы постепенно вернулись к трапезе.
Я тоже в итоге снова взялась за вилку. Аппетита, правда, не было ни малейшего. Так что вкуса того, что закладывала себе в рот, я практически не ощущала.
А вот Гирзел в столовой больше так и не появился.
– Кажется, не сегодня так завтра нас всё-таки выставят из замка на мороз, – высказала я Кириллу свои опасения, когда после завтрака мы вышли в коридор.
Он покачал головой:
– Вряд ли. Для Гирзела теперь оставить нас здесь уже дело принципа.
– Но ведь его отец — глава какого-то самого главного здесь Совета, – напомнила я ему. – И он терпеть нас в замке явно не расположен. А власть Гирзела, как я понимаю, скорее, чисто номинальная.
– Да нет, не совсем верно понимаешь, – возразил шеф. – У них здесь, конечно, не абсолютная монархия, но всё же власть сосредоточена именно в руках главы. Другое дело, что Совет вполне способен устроить ему, так сказать, импичмент. Однако вряд ли станет это делать, поскольку их самих, насколько мне известно, кроме науки — в смысле, магии — не волнует ничто в жизни. Так что Вазлисар вылез из своей норы, выплеснул накопившееся дерьмо, походя растоптал сына — думаю, этим и удовлетворился. Тратить время на более глобальные разборки не захочет.
– Хорошо бы, – приободрилась я. – Но вообще с таким папашей неудивительно, что Гирзел вырос такой высокомерной заразой, – заметила с невесёлой усмешкой.
– Неудивительно, – согласился Лисовский. – Только его высокомерие и всё прочее — это, скорее, не копирование папаши, а своего рода защитная реакция на регулярные растаптывания.
– Думаешь, регулярные?
– Боюсь, что да, – вздохнул он.
* * *
Через полчаса к нам привели Нарта и Малику — так звали маленьких нагов. Папа — это, кстати, был тот самый слуга, который во время наряжания ёлки приносил нам ужин и, увидев, чем мы заняты, ушёл с квадратными глазами — сразу удалился, оставив детей на наше попечение.
Те с затаённым восхищением взирали на ёлку, но подходить ближе не решались.
– А чего застыли-то, как снежные скульптуры? – подмигнул им Кирилл. – Вблизи лучше разглядывать.
Нарт с Маликой приблизились к ёлке, где их скованность растворилась, словно её и не бывало. Они принялись оглядывать игрушки, живо обсуждать их, обращаться к нам с вопросами. Мы охотно рассказывали им, какие ещё бывают игрушки и украшения на ёлку, в какие костюмы дети одеваются в Новый год, подробно описали Деда Мороза со Снегурочкой.
Когда зелёная красавица была досконально рассмотрена, мы стали учить детей вырезать снежинки и фонарики. Сначала показали, что и как надо делать, после чего вручили им ножницы и бумагу.
Первые блинчики вышли, естественно, комом. Но дальше ребятишки наловчились и начали вырезать вполне себе приличные фонарики, а за ними и снежинки.
Потом Кирилл сделал каждому из них по лебедю, опять же из бумаги, ну а в завершении мы сняли с ёлки и подарили обоим по крашеному яйцу со стразами.
Маленькие наги были в восторге. Как мне показалось, теперь они уже совсем не жалели о том, что драконёныш спалил их снеговика — иначе бы они много потеряли в этой жизни.
Однако едва за ними закрылась дверь, это мелкое драконистое наказание вновь напомнило о себе.
– Что это вы тут украли? – раздалось в коридоре. – А ну-ка показывайте!
Мы с Киром бросились на подмогу.
Но не успели открыть рот, как засранцу прилетело от другого человека, в смысле, нелюдя.
– Хомнор, прекрати! – выкрикнул шедший по коридору наг. Я его вспомнила — именно он заявился с предложением подогреть нам ужин, когда мы делали украшения для ёлки.
Ничего себе! Наг осмелился приструнить драконьего отпрыска! Жить, что ли, надоело?
