— С Валенсией вы встречались тайно?
Глертон кивнул.
— Она просила все держать в секрете. Беспокоилась обо мне. Чушь! — тряхнул казначей головой. — Сейчас я понимаю, что она делала это исключительно в собственных интересах! Ведь если бы ее увидели с оборотнем, то непременно осудили.
— Что случилось в ночь переворота?
— Я был настолько без ума от Валенсии, что решил покинуть и стаю, и свой пост, лишь бы быть с ней рядом. Она согласилась стать моей супругой, но сказала, что хочет только одного — увидеть великолепную сокровищницу владыки Эрхарда. Я ничего не заподозрил. Как я уже сказал, я бы все сделал для нее. Той ночью я провел Валенсию в сокровищницу. Но камни и золото мало интересовали Валенсию, это я понял сразу. Ей был нужен альманах. Когда я попытался остановить ее — даже несмотря на любовь к Валенсии, я был предан владыке, — она пригрозила мне кинжалом. Сначала я не поверил, что моя любимая, — эти слова Глертон произнес с насмешкой, — может угрожать мне, да еще и серебряным кинжалом. Я попытался отобрать у нее альманах, но получил рану, а Валенсия скрылась. Мне кажется, она была очень напугана.
— А потом?
— Потом? — эхом повторил казначей. — Я попытался позвать на помощь, но оказалось, что на замок напали. Мне едва удалось покинуть Черный Замок и добраться до Полночной Рощи.
— Я не об этом, а о твоих чувствах к Валенсии.
— Чувствах? Через несколько дней и ночей, проведенных в бреду, я и сам не находил объяснения, как мог потерять голову. Она ведьма! Настоящая ведьма! — прошипел Глертон. — Околдовала меня, чтобы проникнуть в сокровищницу, и теперь мое имя покрыто позором!
Глава 37
В этот момент к Г лертону на плечо опустился Арх.
— Мой владыка, молю, простите меня, я... — начал было казначей.
— Поговорим наедине, — прервал его Арх, и казначей, кивнув, замедлился. Я не слышала, о чем они говорили, но поняла, что Глертон снова пересказывает события той ночи.
На границе Полночной Рощи мы расстались со стаей оборотней. О конечной цели своего путешествия они не рассказали, да мне это знание было и ни к чему. Я обняла подбежавшего попрощаться Варга, и вскоре стая скрылась за холмом.
— Он был влюблен, — сказал вдруг Арх.
— Кто? — не сразу поняла я.
— Мой казначей. Был влюблен настолько, что нарушил все запреты, предал своего владыку и провел Валенсию в сокровищницу. Глертон был единственным, кто имел туда доступ. Кроме меня, разумеется.
— Да, он рассказал. Но больше меня интересует другое — зачем Валенсии был нужен альманах? Судя по всему, она его получила. Но почему тогда сбежала из Рагрэйна?
— Видимо, у этой девицы были свои причины. Одного не могу понять: чем она пленила эльфа, гнома, змеелюда, а теперь еще и оборотня.
— Остается только гадать, — откликнулась я, подумав, что некоторые женщины, видимо, способны движением одной брови поставить мужчину на колени. Хотя мне казалось, что Глертон прав, и здесь действительно не обошлось без колдовства. Я вспомнила странное поведение гнома и эльфа и нахмурилась.
— Возвращаемся в лавку, пока твой змеелюд не проснулся, — не дал мне подумать ворон.
— Иди до той развилки между деревьями, а затем сворачивай налево, там будет тропа, которая выведет нас в город.
— Змеелюд вовсе не мой.
— Заняв место Валенсии, ты получила и всех ее поклонников.
— Предпочла бы обойтись и без них. Кстати, что ты сказал оборотням?
— Это слова, которые знает только истинный владыка Рагрэйна и стая. — Арх сразу же понял, о чем я. — Они передаются испокон веков от альфы к самому младшему волчонку стаи.
Некоторое время мы шли в молчании, только раздавался звук моих шагов, хотя я и старалась идти тихо.
— Оборотней не найдут?
— Не думаю, Тина. Если повезет, они передадут мое сообщение в Пепельные Г оры.
— А что там?
— Драконы. Это наше старое убежище на случай непредвиденных обстоятельств. Мои собратья узнают, что я жив, и соберут ополчение. Рэйн сказал, что многих ранили той ночью, но они не теряют надежды. Они ждут моего возвращения. Ждут и надеются.
— Так в чем дело? Тебе нужно лететь к ним, а потом на Черный Замок!
— Я вернусь, только получив свой истинный облик. Как настоящий владыка, а не его жалкое подобие, заключенное в слабом теле, — упрямо прокаркал Арх.
Я уже уяснила для себя, что в этом вопросе Арх непреклонен и решила сменить тему.
— У меня появилась идея. Асш ведь сейчас лежит в лавке, совершенно беспомощный, так почему бы нам...
— Нет! — тут же каркнул Арх. Получилось так громко, что я вздрогнула. — Это бесчестно!
— За кого ты меня принимаешь? Я же не предлагаю убивать его! Всего лишь связать и.
— Нет! — повторил ворон. — Я верну себе истинный облик, и тогда мы с вожаком змеелюдов сразимся на равных. Никто не скажет, что владыка Эрхард поступил бесчестно. Тогда я буду ничем не лучше захватчиков, тайно проникших в мой замок. И я запрещаю тебе вмешиваться. Это только мое дело. Мое и змеелюда. Ты поняла меня, Тина?
— Как скажешь, владыка, — ответила я насмешливо, хотя в глубине души за такие слова зауважала Арха еще сильнее. Все-таки не случайно он так долго был владыкой. И хотя он упрямый сноб, понятие чести для него не пустой звук. — Но скажи мне: что будут делать змеелюды, когда ты вернешь себе Черный Замок и избавишься от Асша?
— Как это — что? — Ворон даже подпрыгнул на моем плече. — Отправятся туда, откуда и явились — пусть делят Серые Горы с гномами, если я позволю гномам там остаться после их измены.
— А как же дети и женщины? — попыталась я воззвать к его совести.
— А что с ними?
— Как это — что? — ответила я словами Арха. — Нельзя судить целый народ по отдельным его представителям.
— Под отдельными представителями ты имеешь в виду новоявленного императора, который спит в твоей лавке или, быть может, того змееныша, который пытался накормить меня печеньем на ярмарке?
— Ты несправедлив, владыка, — протянула я. — Чем лучше оборотень, впустивший Валенсию в твою сокровищницу? Ему ты готов простить такой серьезный проступок, но малыш с печеньем вызывает у тебя неприязнь только потому, что впервые увидел говорящего ворона? А ведь он увидел его впервые, потому что владыка Рагрэйна не дал змеелюдам возможности жить ближе к Грэймхиру. Знаешь, в том, что произошел переворот, есть и твоя вина, — проговорила я, поняв, что действительно так считаю. — И можешь обижаться на меня сколько угодно, я не изменю свое мнение.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, Тина. Ты действительно чужая здесь. Змеелюды хотят лишь власти и еще получить мориллы.
