Когда до лавки оставалось два квартала, я увидела над домами яркое красное зарево и поняла, что на улице стало гораздо светлее. Ночной ветерок принес крики:
— Пожар! Пожар! Несите воду! Скорее!
Нехорошее предчувствие больно толкнуло в грудь, и я, подхватив юбки платья, бросилась к лавке, еще издалека заметив мечущихся горожан с ведрами воды. Предчувствие не обмануло — лавка полыхала, охваченная яркими сполохами огня. Пламя лизало каменные стены так бодро, словно они были сделаны из бумаги. Одно из окон брызнуло осколками, и наружу вырвались языки пламени, отдельные искры которых уносились в равнодушное вечернее небо. Попасть внутрь не было ни единой возможности, это я поняла сразу.
Прижав руки к груди, я упала на колени и вскрикнула, понимая, что вместе с лавкой в огне погиб и бесценный «Альманах мага Морфиделюса».
Глава 45
— Тина, не стоит так убиваться. Ты же всегда была такой жизнерадостной и полной веры,
— в который раз пытался успокоить меня Арх.
Я почувствовала, как кровать промялась под его весом. Значит, превращение снова не заставило себя ждать. Хорошо еще, что это не случилось в Рагрэйне. Вспомнив о том, что там все-таки случилось, я снова уткнулась в подушку и глухо всхлипнула.
Лавка сгорела, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Я так и стояла на коленях, глядя на полыхающее пламя, пока меня не нашли лакеи, в ужасе метавшиеся в проулке. Я позволила им усадить себя в карету и увезти в Черный Замок. А там, едва добравшись до своей комнаты, упала на кровать и дала волю слезам.
— Пожалуйста, оставь меня. — Вспомнив, что Арху, собственно, некуда идти, добавила:
— То есть просто не обращай на меня внимания.
— Но я не могу не обращать на тебя внимания, Тина. — На мою спину осторожно легла мужская ладонь, и я вздрогнула. — Мы найдем способ... — Арх запнулся на полуслове,
— вернуть тебя обратно. Если ты захочешь, — добавил он едва слышно, но я все равно разобрала. — Да, альманах теперь потерян для нас, но это всего лишь одна из возможностей и.
— Да шут с ним, с альманахом! — не выдержала я, отрывая заплаканное лицо от подушки и поворачиваясь к Арху. — Мне жаль вовсе не его. То есть и его, конечно, тоже, но я плачу не из-за этого, — путано объяснила я.
— А из-за чего же? — вскинул брови Арх.
— Из-за кни-и-и-иг, — жалобно протянула я, чувствую подступающие к глазам слезы и, не зная, куда девать эти самые глаза, нашла самый верный выход — уткнулась лицом в рубашку Арха, упав ему на широкую грудь. Ноздри защекотал аромат дорогого кофе. Арх охотно сомкнул объятия, легонько погладив меня по лопаткам. Прикосновение его горячих ладоней жгло мою спину.
— Так причина этих слез — книги? — голос Арха звучал удивленно, пока рука осторожно касалась позвоночника, посылая по нему мурашки.
— Книги, — подтвердила я, всхлипывая. — И лавка. Там было столько чудесных изданий! И теперь они все погибли... Я не смогла их сохранить, а ведь это была моя прямая обязанность. Я не справилась. А ведь я только -только успела привести лавку в приличный вид. Только поверила в то, что могу вести дело сама!
К моему удивлению, Арх вдруг тихо рассмеялся. Я отстранилась от него, заглянув в глаза.
— Тина, только ты способна оплакивать книги, — сказал он ласково, заключая мое лицо в свои ладони, а большими пальцами убирая катящиеся слезы. Мне было неловко оттого, что Арх, всегда такой мужественно прекрасный, когда находится в своем истинном обличье, разумеется, видит меня с опухшими глазами и красным носом. — Ты удивительное создание, — задумчиво и ласково проговорил он.
Я судорожно вздохнула, увидев свое отражение в его вертикальных зрачках, а жар от ладоней стал и вовсе нестерпимым, добравшись до тревожно грохотавшего сердца. Аромат кофе с корицей вскружил голову, и я сама не заметила, в какой миг губы Арха накрыли мои. Осторожно, нежно, едва касаясь, словно прося позволения. И я позволила. Разомкнула губы, наслаждаясь умелым поцелуем, чувствуя, как сердце заходится от близости Арха, как мои руки сами обвивают его шею, как притягивают ближе. Еще ближе. И еще.
Жар, идущий от Арха, согрел мое дрожащее тело, подарил долгожданное тепло и спокойствие. Я не чувствовала ни смущения, ни стыда, только растущее желание раствориться в целующем меня мужчине, отдаться во власть его умелых рук.
Все закончилось в одно мгновение. Мне вдруг стало холодно. Я открыла глаза и поняла, что вместо Арха на кровати рядом со мной сидит ворон.
— Вечный мрак побери все это! — выругался он. В голосе ворона явно было слышно разочарование.
— Я. Платье пропахло гарью, мне нужно переодеться! — выпалила я, соскакивая, подлетая к шкафу и выхватывая из шкафа первое попавшееся платье.
Скрывшись за дверью ванной комнаты, я поплескала водой из таза в разгоряченное лицо, пытаясь прийти в себя, и покачала головой. Сердце все еще колотилось как безумное, пальцы дрожали, а облизав губы, я ощутила на них аромат кофе.
Решив не изводить себя напрасными сожалениями, я, выйдя из ванной, приняла по -настоящему взрослое, истинно мудрое, взвешенное и единственно верное в такой ситуации решение — сделала вид, что ничего не было.
— Попрошу подать завтрак. Все равно я глаз не смогу сомкнуть, — сказала, чтобы что-то сказать. Поняв, как двусмысленно прозвучали мои слова, почти вылетела из комнаты.
Найдя горничную, попросила подать завтрак, все еще чувствуя, как огнем горят щеки. Я дожидалась ее около комнаты, не находя в себе сил зайти туда.
Я думала о многочисленных поклонниках Валенсии. Она -то мечтала связать свою судьбу с новым владыкой Рагрэйна, а меня судьба связала с опальным. Есть от чего сойти с ума.
Мои мысли обратились к новому императору, и я нахмурилась, меряя шагами узкий коридор. Интересная вырисовывается картина... Если Асш испытывает столь сильные чувства к Валенсии, то почему даже не пришел проверить свою возлюбленную?..
Я вернулась в замок пару часов назад, змеелюд должен был бы со всех ног — точнее, хвоста — бежать (или ползти) ко мне, спрашивать, не пострадала ли я и вообще проявлять заботу. Я же все это время провела в комнате одна. То есть не совсем одна. Со мной был Арх. Вспоминание о поцелуе снова обожгло щеки жаром, и я, решив, что горничная разберется с завтраком и без моей помощи, направилась в покои императора.
Пока я поднималась на императорский этаж, заметила, что в замке царит небывалое волнение. Встречающиеся слуги о чем -то перешептывались, но при моем приближении делали невинные лица, а змеелюды -стражники сновали по лестницам с таким важным и деловым видом, что я сразу поняла — случилось нечто странное.
Я вспомнила о казни, которая должна состояться на рассвете. Вот она — причина всеобщего волнения. На сердце стало еще тяжелей оттого, что Арх наверняка переживает, а вынужден был успокаивать меня. И каким же нежным и понимающим он был, какие ласковые слова пытался найти, пока карета везла нас в Черный Замок. Да что же это такое! Как только я вспоминала опального владыку, его черные бархатные глаза и твердые губы, сердце начинало стучать быстрее.
