— Он ведь хотел добраться до камней, теперь у него будет такая возможность. А любимая супруга поддержит его в столь нелегком труде. Я распорядился выделить им хижину в горах. Время покажет крепость их брачных клятв. К тому же советом им всегда сможет помочь лорд Годвин.
— Это очень... ловко придумано, Эрхард, — похвалила я. Он лишь кивнул и принялся рассказывать дальше.
Народы Рагрэйна отнеслись к возвращению своего владыки сдержанно. Я пожала плечами.
— Я помню, как ты говорила о том, что все хотят мирной жизни, — проговорил Эрхард,
— поэтому решил отдать западный склон Черных Г ор гномам, но в наказание за помощь изменникам они будут получать лишь малую часть выработанных мориллов.
— Думаешь, они не взбунтуются? — спросила я, поливая медом печеную лепешку.
— Они были безумно рады и такой малости. Во -первых, змеелюд не собирался отдавать им ни камушка, во-вторых, они боялись, что за измену полетят головы.
— Вы милосердны, владыка, — удивленно протянула я.
— Я многое понял за время нахождения в вороньем теле, — чуть улыбнулся Эрхард. — Также я поговорил с представителями змеелюдов, и было решено, что змеелюды займут Солнечные Горы, а желающие смогут остаться в Грэймхире.
— Солнечные Горы? Где это?
— Они находятся намного южнее Пепельных, и жар там стоит такой, что никому из народов Рагрэйна не выжить. Но змеелюдам, как оказалось, зной пришелся по нраву.
— А многоглазки?
— Выразили желание помогать гномам, к удовольствию последних. Их зубы гораздо мощнее и крепче гномьих кирок.
— Представляю, каких усилий тебе стоило все это уладить. Ты поэтому выглядишь таким уставшим? — спросила я, вытирая руки о тканую салфетку.
— Эта неделя выдалась непростой, — подтвердил Эрхард. — Но довольно об этом. Лучше скажи: достаточно ли ты окрепла для того, чтобы совершить небольшое путешествие?
Мы ехали в Г рэймхир, это я поняла сразу. Эрхард хранил таинственное молчание, и лишь по его губам скользила загадочная улыбка. Когда карета остановилась около знакомого дома, я удивленно ахнула.
— Но когда ты успел? — не поверила я, принимая руку Эрхарда и выходя из кареты.
Книжная лавка грелась в лучах солнца. Все окна были целы, на стенах не осталось следов копоти, крыша радовала глаз новенькой черепицей, и ничто не напоминало о случившемся пожаре. Глаза защипало от слез.
— Гномы помогли, — улыбнулся Эрхард, распахивая передо мной дверь лавки.
Мы вошли во вкусно пахнущее свежими досками помещение. Пол был чисто подметен, на окнах висели новенькие шторы, в одном углу я заметила маленькие стулья и стол. Эрхард запомнил, как я говорила ему, что хочу устроить в лавке детский уголок.
— Ты обо всем позаботился, — улыбнулась я, проводя пальцем по полированной поверхности конторки. Вдоль одной из стен примостились ящики с книгами.
— Книги ты расставишь и запишешь сама, я помню, как тебе это нравилось. И вот еще, — Эрхард подошел к столу около окна и указал рукой на лежавшую там дощечку, — вывеска. Ты должна решить, как будет называться твоя лавка. Я договорился с одним эльфом, он придет завтра и распишет ее. Если, конечно...— Эрхард вмиг стал серьезным.
— Ортей жив, и теперь альманах не нужен, но если...
— Постой, — я сжала руки Эрхарда в своих ладонях, призывая его молчать, — помнишь ту ночь в Полночной Роще, когда мы шли от Лунного Источника? — Дождавшись, когда он кивнет, продолжила: — Альфа Рэйн сказал тогда одну очень важную вещь. Любой, даже самый лучший дом, покажется пустым, если в нем нет того, кто дорог твоему сердцу. И я. я хочу остаться в Рагрэйне. Навсегда. С тобой.
Эрхард резким движением прижал меня к своей груди.
— Я бы все равно не смог отпустить тебя, — проговорил он мне в макушку, а я засмеялась. Мы какое-то время стояли, наслаждаясь близостью друг друга. — Так как ты назовешь лавку?
— Дай-ка подумать. Может быть, «Под крылом ворчливого ворона»? Или «Место, где книги парят по ночам»? А как тебе «Безумные книги на любой вкус»? А вообще, знаешь, мне нравилось и старое название. Ведь именно здесь мы встретились. Мне уже не терпится все здесь обустроить как следует и собрать книжный кружок. — Я подняла голову и посмотрела на Эрхарда. — Я ведь смогу часто приходить сюда? Я совершенно далека от замковой жизни. Если, конечно, дело не касается твоей библиотеки. Там я вмиг наведу порядок.
Эрхард улыбался, нежно проводя пальцами по моей щеке.
— Займешься лавкой чуть позже. У нас много дел, Тина.
— Но ведь я ничего не смыслю в.
Палец Эрхарда переместился на мои губы.
— Ты голос рассудка и справедливости, Тина. Именно ты помогла мне другими глазами взглянуть на происходящее в Рагрэйне. Но сейчас я немного не об этом.
— А о чем же тогда?
— О подготовке к свадьбе. К тому же необходимо переделать нашу спальню. Тебе она не понравилась, насколько я помню, — лукаво сказал Эрхард. Я вспомнила, как говорила об этом змеелюду, возомнившему себя императором.
— Спальня — это хорошо, — тихо произнесла я, лаская его взглядом. — Кстати говоря, а здесь спальня уже готова? — спросила как бы между прочим.
— О да, — серьезно ответил Эрхард. — Хочешь посмотреть?
— Только посмотреть? — не удержалась я. Вместо ответа владыка подхватил меня на руки. От неожиданности я взвизгнула.
— Думаю, мы заслужили небольшой отдых. А сразу после свадебного обряда мы полетим с тобой к Льдистому Морю. Ты ведь говорила, что хочешь услышать песни сирен.
— Но ведь они поют лишь раз в году, — напомнила я.
— В Ночь Сирен, верно. И она как раз через неделю. А знаешь, какой день сегодня? — аккуратно положив меня на кровать и устроившись рядом, спросил Эрхард.
— Самый лучший, — прошептала я в его улыбающиеся губы.
— День летнего солнцестояния, — между поцелуями проговорил Эрхард.
Еще месяц назад я ждала этого дня со страхом, боясь не успеть отыскать альманах, но сейчас лишь радостно рассмеялась, когда мое платье полетело на пол.
— Как я и сказала: самый лучший день, потому что ты рядом.
Всем телом прижимаясь к Эрхарду, я отчетливо осознала, что никогда еще не была так счастлива. Искренне. По-настоящему. До мурашек и боли в сердце. Но только теперь оно болело от любви. А не это ли самое главное?
Эпилог
Где-то в нашем мире...
— Ленси, любовь моя, как ты себя чувствуешь?
Лежавшая на большой кровати Валенсия улыбнулась своему обеспокоенному мужу, в карих глазах которого сияла безграничная любовь. Валенсия только что проснулась, но сразу прислушалась к своему сердцу — это уже вошло в привычку. Оно билось спокойно и ровно.
