Не в силах удержаться, он легонько сжал одну нагую половинку.
Тихий возглас сорвался с ее губ.
— О! В моих снах ты никогда еще этого не делал.
— Разве? — простонал он, поглаживая аппетитную часть девичьего тела медленными движениями. — Какое упущение с моей стороны. Наверстаем?
Его ладонь двинулась вниз, медленно скользя по бедру и колену, прежде чем возвратиться по первоначальному пути. Трепет пробежал по ее телу, достаточно сильный, чтобы он почувствовал это.
— Итан! — выдохнула она чуть ли не со всхлипом. — Что мы делаем?
— То, что должны были делать уже давно. То, что нам предназначено самой судьбой. — Завладев ртом, он поцеловал ее с каким-то безмолвным отчаянием. — Только не говори мне, что ты этого не хочешь.
— Я… да… хочу. Но я не должна.
— Почему? Разве это не прекрасно? Я не знаю занятия лучше…
Водя ладонью по внутренней части бедра, он пальцами как бы очертил вход в ее заветное местечко. Не углубляясь дальше, Итан понял, что она влажная от желания.
Лили задрожала. Тело ее было охвачено острой, непреодолимой жаждой отдать ему всю себя, ее страсть молила быть утоленной только одним способом.
«Он прав, — призналась она. — Его прикосновения возносят меня к небесам». В конце концов Лили отказалась от иллюзии, что все это происходит с ней в каком-то чудесном полусне. «Я ведь вовсе не сплю. Итан на самом деле прикасается ко мне, и, силы небесные, мне это нравится. Безумно нравится, если уж говорить начистоту».
Тем не менее она чувствовала, что он остановится, если она будет настаивать. Но вопрос в том, хочет ли она, чтобы он остановился? И как вынесет такое «послушание» с его стороны?
Воззвав к голосу разума и естественным девичьим страхам, она ждала, когда они вырвут ее из этого чувственного тумана, заставят подчиниться нормам приличия. Но сознание в этот раз безмолвствовало, отказываясь пошевелить хотя бы пальцем в ее защиту.
А потом Итан стал снова гладить ее, лаская трепещущую плоть, к которой еще не прикасался никакой другой мужчина.
Разум ее затуманился.
— Да, — пробормотала она, не в состоянии произнести никакое другое членораздельное слово. — Да уж. — Потянувшись вверх, она нашла его губы.
Словно ее пылкий отклик выпустил на волю какого-то зверя, сидящего в нем, он глухо застонал и начал яростно терзать ее губы. Она сдается, и это позволяет ему забыть о своей сдержанности. Скользнув пальцами в волосы, он обхватил ее всю и стал целовать так, что голова у нее пошла кругом, а тело зазвенело, как натянутая струна.
Какая-то крупная выпуклость натянула ткань брюк, словно пытаясь вырваться на свободу, его плоть неудержимо рвалась к заветной цели. Краем сознания она догадывалась, что это восстал его мужской орган и сейчас ее девичеству скорее всего придет конец.
А секунду спустя у нее уже не было времени думать, когда его палец проскользнул к ней внутрь. Шокирующие ощущения прокатились по телу как озноб, и весь ее мир резко сузился до его руки и того, как он ласкал ее с такой немыслимой интимностью.
Скользкое и горячее, ее тело приветствовало это вторжение, страсть, которую она ощущала ранее, усилилась троекратно. Ее желание испытать новые, не изведанные ранее ласки становилось нестерпимым.
Она тихо застонала и спрятала лицо у него на шее, лихорадочно ловя ртом воздух. Но он не удовлетворился таким положением. Он приподнял ее тело и тянул вверх до тех пор, пока ее грудь не оказалась возле его лица. Воспользовавшись свободной рукой, он отдернул в сторону уже расстегнутый лиф платья и рубашку и взял в рот один сосок.
Его пальцы задвигались внутри ее снова в тот же миг, как губы начали посасывать — горячие, влажные потягивания, которые, казалось, напрямик соединяются с плотью, пульсирующей между ног.
Словно издалека услышала она собственный стон, ладони скользнули вверх и обхватили его лицо, пальцы зарылись в волосы, пока он властвовал над ней — как внутри, так и снаружи.
Он легонько сжал зубами сосок, отчего все ее тело сотрясла дрожь. Целиком и полностью покорившаяся, она была способна только чувствовать, и ничего больше, когда он пошевелил рукой и сделал что-то совершенно удивительное кончиками пальцев.
Наслаждение едва не лишило ее чувств, когда она вскрикнула от наплыва новых ощущений, и каждое нервное окончание заискрилось восторгом, пропиталось блаженством.
На какое-то мгновение сознание даже покинуло ее.
— Бьюсь об заклад, ты никогда не испытывала этого со своим мужем, — сказал он, выпустив изо рта ее сосок.
— С кем?
Здоровый, удовлетворенный смешок вырвался у него из горла. Обхватив руками, он перевернул ее на спину.
— Ты никогда не забудешь меня, Лили. Когда мы займемся любовью, мое имя навечно сохранится в твоей душе.
Наверное, так оно и будет, подумала девушка. Но сейчас все, что она могла делать, — это безвольно лежать, пока он стаскивал с нее платье и рубашку, оставляя ее нагой, за исключением чулок и подвязок. Вместо того чтобы снять и их тоже, он сел и стал расстегивать пуговицы своих брюк.
В темноте она не могла разглядеть все детально, но видела достаточно, чтобы прийти в замешательство. Если только ее не обманывает игра лунного света и тени, Итан обнажил свой мужской орган, и тот торчит между мускулистых бедер как длинный, толстый и твердый жезл.
«Как, — недоумевала она, — ему удается прятать всю эту плоть в брюках? И почему раньше у меня не возникало желания поглазеть на это чудо?» Ее щеки вспыхнули, и на этот раз не от страсти. Затем новая мысль пришла ей в голову. «Он ведь не собирается ввести это в меня, нет? Он же разорвет меня пополам!»
Но Итан, казалось, нисколько не тревожился, когда отшвырнул брюки в сторону и снова оказался рядом. Вытянувшись осторожно, чтобы как можно меньше давить ее своим весом, он горячо впился ей в губы.
Лили пыталась расслабиться, старалась сосредоточиться на завораживающей красоте его поцелуя, но эта твердая, горячая часть его тела прижималась к ее животу, слегка подергивалась, словно жила своей собственной жизнью.
Его губы прошлись по щеке, опустились ниже. Его широкие ладони скользили по коже, остановившись, чтобы поиграть с грудями, прежде чем плавно двинуться через таз и бедра, чтобы погладить обтянутую шелком ногу.
Желание ее все нарастало, жажда познать новые ощущения становилась нестерпимой. Его могучее древо уже терлось о девичьи бедра.
Она напряглась.
— Что случилось? — пробормотал он, поймав мочку ее уха зубами. — Что-то не так?
Теплым, влажным кончиком языка он прошелся по краю уха, затем за ухом, осыпая поцелуями чувствительное местечко, отчего у нее подогнулись пальцы ног, а сердце неистово забилось.
— Ничего, — отозвалась она.
