— Вот и хорошо. Позволь мне сказать «спасибо, милорд, но нет», и оставим это.
Он довольно долго не отвечал.
— Ну что ж, если ты уверена…
— Абсолютно.
Но едва лишь напряжение оставило ее тело, как нахлынула какая-то совершенно необъяснимая грусть, заполняя пустоту. Она безжалостно отбросила ее прочь.
— Итак, что дальше? — Он погладил ладонью ее обнаженную руку.
Да, что дальше?
Она знает, чего хочет, и это он. Но продолжать их любовные отношения наверняка было бы ошибкой. Разве нет?
— Дальше нам надо немного поспать, а утром мы вернемся в Лондон.
— А потом?
— Я не думаю, что должно произойти что-то после этого, — улыбнулась она. — Сегодняшняя ночь была чудесной, даже более того — восхитительной, но она должна остаться здесь, в этой гостинице.
Его рука замерла и сжалась на ее коже.
— А если я не согласен?
— Тогда я попросила бы тебя передумать.
Он долго и пристально смотрел на нее. Вдруг, словно приняв решение, приподнялся и потянул ее под себя.
— Что ж, если сегодняшняя ночь — все, что у меня есть, значит, я хочу воспользоваться ею сполна. Протянув руку, стащил с нее рубашку и обхватил ладонями груди. — Ибо пока ты все еще моя.
Он поцеловал Лили со страстью, которая требовала от нее полной капитуляции. Запустив пальцы ему в волосы, она с готовностью покорилась.
На следующий день, во время ленча, Лили наколола на вилку кусочек жареного лосося и поднесла его ко рту.
— Я заезжала к тебе вчера, — заметила Давина с другого конца стола в малой столовой Коутсов. Подруги были одни в семейном крыле дома, поскольку лорд Коутс отбыл несколько часов назад в парламент. — Твой дворецкий сказал мне, что ты уехала на прогулку в экипаже. Снова с маркизом, полагаю?
Лили была рада, что уже проглотила еду, иначе, пожалуй, могла подавиться. Взяв бокал с вином, она сделала медленный успокаивающий глоток. Не спеша поставила бокал на длинной ножке на покрытый скатертью стол.
— Да, очередной урок. Мне кажется, я говорила, что меня не будет.
Давина попробовала обжаренный в тесте картофель и тщательно прожевала, прежде чем заговорить:
— Я просто полагала, что к четырем часам ты уже вернешься. Я нашла прелестные пуговицы в одном из магазинов на Бонд-стрит и хотела спросить твоего мнения.
Лили про себя поморщилась.
— Жаль, что я тогда еще не приехала домой. Мне бы хотелось взглянуть на них. Почему бы тебе не показать мне их сейчас?
— Я схожу за ними, как только мы закончим трапезу. Лили ткнула вилкой в ломтик хрусткого огурца, надеясь, что Давина поймет намек и сменит тему.
— Так куда ты ездила?
Лили взялась за огурец, уже не зная, к какой еще уловке прибегнуть, чтобы увести разговор от опасной темы.
— Когда?
— С маркизом, разумеется. Наверняка же вы не все время колесили по городу.
На этот раз она решила попробовать желтого помидора.
— Мы ездили в Ричмонд.
Давина застыла, не донеся вилку до рта, глаза вспыхнули интересом.
— Правда? И как прошла поездка?
— Неплохо. Я сама правила.
— Всю дорогу?
Она кивнула.
— Мой заключительный урок по управлению экипажем.
— А что было потом, когда вы приехали?
«Потом мы провели ночь в гостинице, где я получила свой первый настоящий урок плотской любви».
Подавив невидимый трепет, Лили постаралась отодвинуть воспоминания в сторону, что оказалось трудной задачей, поскольку еще утром она проснулась в объятиях Итана. Эти мгновения уже казались такими далекими, словно прошла целая жизнь.
— Мы поехали в Ричмонд-парк.
— И?
— И у нас был чудесный пикник, по крайней мере до пчелы.
— Что за пчела?
«Черт бы побрал мой язык», — чертыхнулась про себя Лили, испугавшись, что сказала слишком много.
— Да, была, — кивнула она. — Противное создание заползло маркизу под шейный платок и ужалило его. У него поднялась температура, и ему стало плохо.
Глаза Давины расширились.
— Какой кошмар! А как он сейчас? Лучше?
— Сейчас с ним уже все в порядке, хотя, уверена, он был бы тебе благодарен, если б ты никому не рассказывала об этом происшествии.
— Не волнуйся, мои уста запечатаны. Значит, ты привезла его назад, в город?
Лили разрезала помидор на две части, затем положила вилку на тарелку.
— Her, мы остановились в гостинице, пригласили доктора.
— Бог ты мой. Что ж, это объясняет, почему ты так поздно вернулась, — заключила Давина.
— Совершенно верно. — Лили скрестила пальцы на коленях, молясь, чтобы подруга не спросила, во сколько именно она приехала домой, поскольку Итан привез ее только сегодня утром в начале девятого.
— Вот это приключение, скажу я тебе! — прокомментировала Давина, съев еще кусочек рыбы. — Полагаю, по этой же причине я не видела тебя на суаре у Ислингов вчера вечером.
Лили опустила взгляд в бокал и полюбовалась золотистым оттенком, снова подумав о своем вчерашнем спутнике.
— Да, день был длинный, и я решила остаться дома.
Точнее, в гостинице, про себя поправила она, внутренне съежившись от того, что приходится обманывать подругу.
— Я не удивлена. Ты, должно быть, устала.
— Немного, — призналась Лили.
В сущности, она чуть не отменила полдник с Давиной, но решила, что лучше оставить все как есть, чем выдумывать предлоги для отказа. Однако сейчас Л или склонялась к мысли, что лучше было бы уклониться от встречи.
Она вспомнила сегодняшнее утро, когда первые лучи солнца только-только прорезались на небе. Лили открыла глаза и обнаружила, что Итан наблюдает за ней; его ястребиный взгляд был почти непроницаем, за исключением желания, горящего в нем, подобно чуть пригашенному костру.
— Полагаю, у тебя там все болит, — сказал он сочувственно.
Она осторожно подвигала ногами и, почувствовав болезненные ощущения глубоко внутри, кивнула. Румянец смущения залил щеки, когда она вспомнила причину.
После того первого раза он любил ее еще дважды, подводя к желанной и ослепляющей вершине столько раз, что и не сосчитать. Он был все еще внутри ее, когда она в конце концов провалилась в сон.
Поняв, что продолжения событий не будет, он сел и откинул одеяло.
— Тогда одевайся. Мы уезжаем.
