Викери подозрительно уставился на него, но потом улыбнулся, предположив, что Кит, видимо, шутит:
– Ха-ха, не бойся, она будет цела и невредима, как младенец в колыбели.
– Случается, что и колыбели переворачиваются.
– Только не моя. Все будет отлично, я позабочусь об этом.
– Очень надеюсь.
Викери как-то неуверенно улыбнулся ему одним уголком рта и с благодарностью принял от Марча свою шляпу. Нахлобучив ее на голову, он с кивком удалился.
Не успел Марч закрыть за ним дверь, как пришел еще один джентльмен.
– Здравствуйте, Марч, – поздоровался виконт Ланселот Бревард с такой фамильярностью, что стало совершенно ясно: это не первый его визит в Рейберн-Хаус. – Как поживаете?
– Очень хорошо, милорд. А вы?
– Великолепно.
– Мисс Хэммонд в салоне, милорд, – заметил Марч, явно осведомленный о цели визита виконта.
Бревард поблагодарил слугу, затем повернул свою светловолосую голову. Его глаза вспыхнули.
– Уинтер. Не видел, что ты стоишь там. Кит сунул руки в карманы брюк.
– Не знал, что я прячусь. Бревард усмехнулся.
– Ты собираешься войти? – Из салона донесся новый взрыв хохота. – Похоже, там веселье в полном разгаре.
– Да, похоже. Но нет, я направляюсь в свои комнаты. – Он щелкнул пальцем по лацкану своего сюртука. – У меня другие планы.
– А, значит, мы не увидим тебя сегодня в опере, полагаю.
– «Мы»?
– Да, мисс Хэммонд согласилась пойти со мной и моей сестрой туда этим вечером. Я пришел, чтобы уведомить ее обо всех последних деталях.
– Вообще-то я не большой любитель оперы.
– Ну да, это дело вкуса. – Бревард оперся костяшками пальцев о бедро. – Жаль, что не застал тебя вчера у Джентльмена Джексона. У тебя там славная репутация. Слышал, ты уложил еще одного из лучших парней Джексона.
Кит склонил голову:
– Я тренируюсь постоянно.
– Мы должны посостязаться как-нибудь на днях, – с бодрой улыбкой предложил Бревард.
– И в самом деле. Прекрасная мысль.
– Что ж, пойду, пожалуй, засвидетельствую свое почтение дамам. Всего хорошего, Уинтер.
– Всего хорошего.
Бревард вошел в салон, откуда тут же зазвенело мягкое, мелодичное приветствие Элизы.
Значит, сегодня вечером она идет в оперу с Бревардом? Он ничего не знал. В сущности, он теперь вообще мало что знал о ее распорядке дня, не то что раньше. За эти три недели, прошедшие после бала у Лаймондемов и ее триумфального возвращения в общество, их пути постепенно разошлись.
Во-первых, закончились их уроки. Больше не было никаких утренних наставлений и тренировочных бесед, и они больше не катались верхом по утрам. Теперь Элиза брала Кассиопею на дневной променад в парке. Подхваченная вихрем бесконечных балов и вечеринок, она переняла привычку высшего света спать допоздна и зачастую завтракала в своей комнате. Он часто видел ее на различных светских раутах и увеселительных мероприятиях, но она всегда была окружена небольшой, но преданной группой поклонников, поэтому он оставлял ее им и не вмешивался.
Разумеется, он по-прежнему присматривал за ней. Когда какой-нибудь повеса с отнюдь не безупречной репутацией, как за карточным столом, так и с дамами, пытался проникнуть в круг Элизы, он потихоньку отводил мужчину в сторону и давал понять, что его авансы нежелательны.
По сути дела, это его ревностное покровительство по отношению к Элизе не осталось незамеченным, и некоторые из приятелей подшучивали над ним по поводу его новой маленькой «сестрички» до тех пор, пока не поняли, что он не находит это забавным, и решили, что лучше держать свои колкости при себе.
Кит уставился на дверь в салон. Несколько долгих мгновений он раздумывал, не войти ли вслед за Бревардом. Но потом он резко развернулся на каблуках и, промаршировав к лестнице, взлетел по ней, перепрыгивая через две ступеньки. У него не было ни малейшего желания наблюдать, как Элиза флиртует со своими воздыхателями. Для женщины, которая еще недавно была такой застенчивой, что не осмеливалась встретить мужской взгляд, она вошла в свою новую роль очаровательной инженю как-то уж чересчур рьяно, фыркнул он. Порой он с трудом узнавал ее, гадая, куда же подевалась та милая, робкая девушка, которую он знал.
Но разве не в этом состояла цель всех его уроков – заставить прежнюю Элизу исчезнуть, чтобы на ее месте появилась новая, более смелая и уверенная в себе копия? Ему следовало бы радоваться этому.
Вместо этого он чувствовал… дьявол, он уже больше не знал, что чувствовал. Единственное, что он знал наверняка, – что скучает по ней.
Кит резко остановился, ухватившись рукой за перила.
Скучает? Скучает по тихой, молчаливой, ученой Элизе Хэммонд, которую он почти не замечал и которой так мало интересовался, что тогда, несколько лет назад, Вайолет чуть ли не силой заставила его потанцевать с ней?
Но, как он всего несколько минут назад напомнил себе, Элиза больше не тихая и молчаливая, а его нежелание танцевать с ней осталось в далеком прошлом. И теперь уже он ничего не имел против ее общества. И если уж совсем начистоту, осознал Кит, то совсем напротив, он получал от него удовольствие, большое удовольствие.
Ее мягкие улыбки и глубокомысленные наблюдения. Ее смех и то, как она намеренно оставляет предложение недосказанным, прежде чем произнести главное. Ее дружелюбие и милая неуверенность, когда она обращается к нему за поддержкой, глядя на него этими своими глазами цвета крыла голубки, прежде чем почерпнуть храбрости изнутри. Когда она что-то говорит, то это обязательно что-то интересное. Когда же она погружается в молчание… что ж, он больше не считает ее молчание неловким, он находит его успокоительным, словно это тихий ласковый ветерок в теплый солнечный день.
И ее поцелуи. В паху у него напряглось при воспоминании о ее поцелуях. Он тряхнул головой и продолжил подниматься по лестнице. У него нет времени на подобные мысли. Как нет времени и на то, чтобы скучать по ней. Элизе Хэммонд судьбой уготована жизнь, в которой ему нет места, разве что в качестве друга.
При этой мысли он невольно нахмурился. Нет, признался Кит, он определенно не хочет ее в качестве друга. Тогда чего же он хочет?
Любовной интрижки?
Он угрюмо сдвинул брови оттого, что ему понравилась эта возмутительная мысль. Да, он мог это представить. Каким восхитительно волнующим было бы продолжать давать ей уроки, которые не ограничивались бы несколькими пылкими поцелуями! Но такой путь полон опасности и соблазна, запретного соблазна, от которого такой мужчина, как он, предпочитает держаться в стороне. Лучше, решил он, не делать абсолютно ничего. Кроме того, долго скучать по ней он не будет. К следующей неделе эти странные чувства пройдут, как нежелательный загар.
