Затем, словно поцелуев уже стало недостаточно, он стал прикасаться к ней.
Вначале легкие ласки. Прикосновение кончика пальцах щеке. Скольжение ладони вдоль шеи. Ошеломляющее ощущение его зубов, легонько сжимающих мочку уха. Она едва не лишилась чувств в тот миг, когда он в последний раз нежно прикусил чувствительную плоть. Наполовину вздох, наполовину стон сорвался с ее губ.
Он улыбнулся и стал также легко покусывать низ щеки и подбородок. Спустившись к ключице, омыл поцелуями узкую полоску обнаженной кожи, лежащей над лифом платья. Она застонала, сердце заколотилось как безумное, когда он прекратил поцелуи, чтобы положить ладонь ей на грудь.
Долгое мгновение он не делал ничего, давая ей привыкнуть к весу и очертаниям обхватывающей ее ладони. На глубоком вдохе ее грудная клетка поднялась, бессознательно подталкивая скрытую муслином грудь полнее в его плен. Он добавил вторую руку и подержал ее, затем стал медленно потирать большими пальцами по изнывающей в чувственном томлении плоти.
Словно по собственной воле, ее соски мгновенно ожили, затвердели и заострились под ловкими, умелыми движениями пальцев. Хватая ртом воздух, она почувствовала, что во рту пересохло. Каждая его ласка воспламеняла ее, пробуждая неизведанные доселе томление и жажду.
Ненасытный чувственный голод вспыхнул, словно мерцающие изумруды, в его глазах за секунду до того, как он опустил голову и захватил ее губы своими. Неукротимый и безжалостный, требуя, чтобы она возвращала ему поцелуи в полной мере, он стал настойчивее в своих ласках, и каждое сжатие, поглаживание и прикосновение его умелых рук молнией пронзало ее тело. Щемящая боль между ног усилилась, оставляя ее трепещущей и беспечной, сосредоточенной лишь на нем и тех восхитительно порочных ощущениях, которые он дарил ей.
Она уже мало что соображала, когда его пальцы стали расстегивать пуговицы и ослаблять шнуровку ее лифа и корсета. Ткань обмякла, и он потянул ее книзу, обнажая грудь.
На одно взрывное мгновение их взгляды скрестились, когда она лежала перед ним, наполовину обнаженная.
– Вот это, – пробормотал он, – настоящие соски Венеры, достойные самой богини любви.
Он легко коснулся одного упругого розового кончика, сорвав стон с ее губ. Потом дотронулся до другой груди, в легкой скользящей ласке обведя нежный ореол, прежде чем легонько ущипнуть и потянуть сосок так, что она заизвивалась под его рукой.
– Боже, как ты прекрасна, Элиза! Такая страстная, такая совершенная. Где ты пряталась все эти годы?
«Здесь, рядом, – подумала она сквозь чувственную пелену, туманящую сознание. – Всегда здесь. Ждала тебя. Ждала этого».
Он играл с ней, сколько – она не знала, слишком поглощенная гаммой ощущений от его прикосновений, чтобы чувствовать что-то еще. Когда она думала, что уже больше не сможет вынести, ибо нервы были так натянуты, что, казалось, еще немного, и она рассыплется, он сделал нечто, ошеломившее ее с новой силой.
Он взял ее сосок в рот и обвел языком нежную плоть, прежде чем легонько потянуть.
– М-м, я был прав, – пробормотал он. – «Соски Венеры» вкусны, спору нет, но ты, мой маленький воробышек, гораздо вкуснее. Так бы прямо и съел тебя.
А потом она уже ни о чем не могла думать, мозги обратились в кашу, когда он целовал, лизал и посасывал. Погрузив пальцы ему в волосы, она гладила его голову и щеки, пока он дарил ей это наслаждение.
Она позволила ему делать все, что пожелает, охваченная такой лихорадкой, сопротивляться которой не было сил. Его рука нырнула под юбки, путешествуя в неторопливом скольжении от затянутой в чулок икры до обнаженного бедра. Нежно исследуя ее изгибы, он гладил ее внизу, одновременно целуя и лаская сверху. Вокруг колена, вверх по бедру, скользил легкими, неспешными кругами. Обхватив ладонью выпуклость ноги, он стал водить веерообразными движениями большого пальца по внутренней стороне бедра туда-сюда, с каждой лаской усиливая ее щемящую, ноющую боль. Она задрожала, глаза закатились, когда он подул своим обжигающим; дыханием на одну влажную от поцелуев грудь. Его пальцы заскользили, пробираясь выше по бедру. И как раз в тот момент, когда ее затуманенное сознание гадало, куда дальше может переместиться его рука, он остановился.
Пробормотав что-то похожее на ругательство, он сжал пальцы, стиснув их в стальной кулак. Спрятав лицо у нее на груди, он лежал тихо и неподвижно, и дрожь пробегала по его телу, словно внутри его шла какая-то ужасная борьба. Эта внутренняя борьба бушевала несколько долгих, напряженных мгновений до тех пор, пока он, с явной неохотой, не вытащил руку у нее из-под юбок.
Задержавшись, чтобы запечатлеть долгий поцелуй на каждой обнаженной груди, он прерывисто выдохнул и отодвинулся.
Без укрывающего тепла его объятий Элиза лежала, сбитая с толку и покинутая, в смятении от того, что он так поспешно покинул ее.
– Кит?
Краем глаза она заметила, что он сидит, подняв колено и прикрыв лицо рукой, словно во власти какой-то ужасной агонии.
– Кит, вернись.
«Да, – подумала она, – пожалуйста, пожалуйста, вернись».
Раздвинув прикрывающие лицо пальцы, он выглянул в образовавшиеся щели.
– Не могу, моя дорогая. Мы должны остановиться.
Но почему, недоумевала она, когда все, что он делал, было таким бесподобным – каждое его прикосновение, каждый поцелуй?
– Но я не хочу, – пожаловалась она, надув губки, наверное, впервые в жизни.
Он улыбнулся одним уголком рта:
– Я тоже не хочу, но мы должны. Мы не смеем заходить дальше. – Он помолчал, сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул. – В любом случае у нас еще будут и другие возможности, ведь впереди еще уроки. Нет нужды слишком торопить события.
Уроки?
Их любовная игра настолько превзошла все ее фантазии и ожидания, все ее чувства и ощущения настолько сосредоточились на Ките и чистейшем блаженстве быть в его объятиях, что она совсем забыла про уроки.
Но сейчас, когда туман страсти начал понемногу рассеиваться, Элиза поняла, что он прав. Сказать «стоп», пока их страсть окончательно не вышла из-под контроля, благоразумно и правильно. По правде говоря, она не знала, где он взял силы остановиться. Никогда прежде не испытывая такого безудержного желания, она и не догадывалась, насколько трудно будет оторваться. Если бы он не остановился тогда, когда остановился… ее невинность, вероятнее всего, была бы уже потеряна. Разумеется, она бы не слишком возражала, поскольку Кит тот мужчина, которому она бы с радостью подарила свою девственность, потому что хотела, чтобы он был ее первым, последним и единственным.
Но порядочная, благовоспитанная леди отдает свою девственность только в браке. А захочет ли Кит жениться на ней? Или это слишком глупо с ее стороны – питать надежды на такой исход, верить, что однажды он, возможно, полюбит ее и попросит стать его женой?
И все же если все эти годы чопорного, молчаливого ожидания, чтобы он заметил ее, не принесли результата, то, быть может, страсть – тот путь, который поможет завоевать его сердце. По крайней мере сейчас он хочет ее, видит в ней желанную женщину, а не невзрачную маленькую подружку своей невестки. И она делает успехи, и сегодняшний день тому доказательство. Если бы еще месяц назад кто-то сказал ей, что они с Китом будут проделывать все эти чудесные, страстные вещи, которые они делали сегодня, она бы ни за что не поверила.
