В январе 1995 года начался судебный процесс, получивший название «Штат Калифорния против О. Джея Симпсона». За такие преступления в Калифорнии предусмотрена смертная казнь. Немаловажная деталь: и для защиты, и для обвинения ключевым этапом процесса стал отбор присяжных. Стороны раскапывали разные факты из жизни кандидатов, которые их по тем или иным причинам не устраивали. Состав жюри постоянно менялся; в конечном итоге он выглядел так: двое мужчин, 10 женщин, из них девять чернокожих, двое белых и один латиноамериканец.
Наверное, читая описание этого дела, вы думаете: «А что тут расследовать? Все и так понятно». Кроме следов крови в машине, окровавленной перчатки (она оказалось парной той, что была найдена на месте преступления) и попытки скрыться от полиции обвинение вспомнило несколько фактов избиения Николь Симпсоном в 1989 году. К тому же оказалось, что нож, которым были зарезаны жертвы, был куплен О. Джеем за шесть недель до трагедии. Более того, экспертиза показала, что кровь на перчатках принадлежит обеим жертвам. Был и мотив: элементарная ревность.
Тем не менее защита прекрасно отражала нападки обвинения. Например, в ход пошел тот факт, что Симпсон якобы страдал артритом, что не позволило бы ему справиться с двумя жертвами. Защита предлагала и контрверсию про убийство Николь колумбийскими мафиози (они просто перепутали жертв, так как подруга Николь, задолжавшая наркодилерам денег, проживала несколько дней в ее кондоминиуме). Защита даже обвиняла одного из детективов в расизме и предполагала, что именно он подбросил перчатку в дом Симпсона.
Самым ярким моментом судебного заседания стал эксперимент, когда обвинение предложило О. Джею примерить найденные перчатки. Миллионы телезрителей смотрели этот момент в прямой трансляции. Симпсон попытался надеть перчатки и не смог (на нем еще были резиновые перчатки и было хорошо видно, как широко он растопырил пальцы).
Давайте теперь перейдем к результату. 3 октября 1995 года О. Джея Симпсона оправдали. В этот момент вся страна прильнула к телеэкранам. Защита выстроила прекрасную линию: мол, американское правосудие всегда на стороне белых, а любой черный в сознании людей априори преступник. Конечно, сыграл роль и образ самого Симпсона: улыбчивый и обаятельный, человек, который сделал себя сам (давайте тут вспомним когнитивное искажение «эффект ореола»). Разве он может совершить такое хладнокровное убийство? Тем не менее общество разделилось на два лагеря. Как несложно догадаться, большинство черного населения Америки верили в его невиновность, а вот три четверти белых американцев считали иначе.
Для чего я привел этот страшный пример? Он показывает, насколько неоднозначна индукция по своей природе. Говорят ли все вещественные доказательства о вине О. Джея? «Конечно, да», — скажут многие. Мог ли кто-то инсценировать это преступление, подставив О. Джея? Тоже не исключено. А вы как думаете — перечисленных ниже посылок достаточно, чтобы индуктивный вывод был верным?
Давайте от судебных страстей вернемся к логике. Так как же должна выглядеть правильная логическая форма индуктивного умозаключения? Можно обратиться к следующему примеру:
Обратите внимание, что в заключении есть ключевое слово «вероятно», которое показывает не однозначность вывода, а лишь его вероятность. Вот я, например, действительно Никита. И я мужчина. Но я абсолютно равнодушен к рыбалке. При этом мой контрпример не исключает верность заключения, ведь там говорится: вероятно. Скорее всего, среднестатистический российский Никита действительно любит рыбалку.
Добавляя в вывод ключевое слово «вероятно», мы избегаем распространенной в индуктивных рассуждениях ошибки чрезмерного обобщения. Конечно, в идеале нам хотелось бы не просто превентивно избежать ошибки, но и добавить уверенности в нашем умозаключении. Как вы понимаете, чем более многочисленно «большинство», которое любит рыбалку, тем с большей вероятностью мы сможем сделать вывод, что и Никита любит рыбалку.
Именно поэтому в логике есть такое понятие, как индуктивная сила. Чем выше сила индуктивного умозаключения, тем более вероятно, что и вывод будет истинен. Что это означает? Логическая форма индуктивного аргумента может быть идеально выверена, но главный вопрос заключается в другом: насколько тенденциозны посылки? Ведь если привести любое исключение из правил, вся индуктивная цепочка может разрушиться. Достаточно одного исключения, чтобы разрушить все рассуждение. Кроме того, чем больше окажется индуктивных посылок, тем вероятнее будет вывод.
Именно поэтому, когда мы рассматриваем индукцию, надо поговорить о вероятности. Вероятность — это демонстрация оценки возможности того, что какое-либо суждение истинно или какое-либо событие произойдет. Вероятность легко выразить в числовой форме, используя цифровую шкалу:
Если событие имеет вероятность 0, значит, оно никогда не произойдет. Если вероятность события 0,3, значит, оно маловероятно. Показатель 0,5 означает, что событие происходит ровно в половине случаев. Если вероятность имеет значение 0,7, то это событие, скорее всего, произойдет. А теперь главное: если вероятность того, что посылка ложная, превышает 0,5, то посылка не будет иметь индуктивной силы, так как ее исход маловероятен.
Важно понимать, что, если посылка будет иметь вероятность 1, то есть событие случится в 100 % случаев, тогда умозаключение будет иметь форму дедукции. Например: «Все цветы — растения (это 100 % случаев). Лилия — цветок. Значит, лилия — растение». Как только мы уменьшаем вероятность посылки, например, до 99 %, посылка становится индуктивной. Например: «Большинство насильников — мужчины (ясно, что не 100 %). Это насильник. Значит, он мужчина». Мы можем уменьшить индуктивную силу силлогизма, если суждение «Большинство насильников…» заменим на отдельные суждения: «Насильник А. А. — мужчина», «Насильник Б. Б. — мужчина», «Насильник В. В. — мужчина». Получается, что мы приводим всего три примера, а сколько всего этих насильников в мире?
Чтобы понять, как пользоваться цифровой шкалой, попробуйте оценить и сравнить вероятность этих двух событий:
