Как только я окончательно разомлела под действием пара, ароматного запаха хвои, его мужское начало всё же взяло верх. Ник продемонстрировал факт возбуждения и не ждал от меня согласия. Он видел его в моих глазах, в мягкой улыбке, в ленивом движении бёдер. В этот раз Завьялов был предельно нежен, осторожен. Каждое движение плавное, неторопливое, тягучее. А меня подбрасывало, будто на раскалённых углях. Секс имеет значение, но между нами было нечто большее, чем случайная связь. Было нечто более объёмное, нежели обычная похоть. И мои вчерашние ночные мысли вернулись. Это было осознание, что я хочу видеть его глаза, его улыбку. Осознание того, что хочу чувствовать это тепло, эту магию, что соединяла нас. Всегда. Каждый день. И чтобы всё это принадлежало только мне. Эти мысли подрывали сознание, заглушали эмоции, они стали единственным, что держало меня на грани, и я не утерпела. Вцепившись в Ника взглядом, тихо выдохнула:
– Я хочу от тебя ребёнка.
Вероятно, Завьялов меня плохо расслышал, потому что продолжил двигаться в том же ритме. Только глаза поднял и потянулся за поцелуем, который я ему не дала.
– Я хочу от тебя ребёнка, – повторила я громче, настойчивее, со сквозящим в интонации паническим ужасом. Пугала мысль, что он всё слышал, и только позволил мне сделать вид, словно ничего не было.
Но страх исчез, как только Никита улыбнулся. Легко и будто бы пьяно. В его глазах запрыгали шальные огоньки, а кончик языка оказался прижат под левым клыком.
– А ты умеешь удивить, – вдруг рассмеялся он, но этот смех был ненастоящим, поверхностным. В реальности же мельком отображалась просто буря эмоций от лёгкой растерянности до настоящей эйфории.
Мужское лицо сделалось сосредоточенным, серьёзным, губы сомкнулись в единую упрямую линию.
– А ты кого хочешь, Май? Мальчика или девочку? – с нескрываемым восторгом поинтересовался он, наконец, продолжив совершать свои размеренные толчки. Теперь ещё более осторожные и бережные. То ли дразнил, то ли всё ещё пытался осмыслить мои слова.
– Мальчика! – бездумно и крайне эмоционально выпалила я, растерявшись от его вопроса. – И девочку! Девочку тоже хочу, – напряжённо сглотнула я, будто ожидала, что мечта осуществится в этот самый момент, практически мгновенно.
Никита смотрел на меня во все глаза и улыбался.
– Или двойню! Хочу двойню. Сделаешь?
Завьялов отстранился, но только лишь для того, чтобы снять защиту. Сразу после вошёл в меня и, да, я поняла расхожую фразу «стать единым целым». Это был неописуемый восторг. И дело, конечно, не в ощущениях, дело в том, что творилось в моей голове, в том, какое значение я придавала простому и понятному действию.
– Никита? – позвала я, требуя немедленно ответить на мой вопрос, и он поцеловал меня. Настойчиво и глубоко.
– Двойню? Да нет проблем! Ноги выше задирай! – посоветовал он и задвигался жёстко и яростно. В его способностях я уже не сомневалась. – Это надо же, как долго гоняли впустую! – вдруг возмутился он и впился в меня придирчивым взглядом. Мне нечего было ответить на это. Я всё ещё пребывала в каком-то потаённом уголке своей собственной души.
Оргазм как всегда стал неожиданностью. Яркий, на грани боли. Потому что Никита в этот момент толкался в меня особенно глубоко. Я почувствовала, как набухла и увеличилась головка, а потом усиленно всматривалась в его лицо, будто ожидая вердикта, что-то вроде: «Исполнено, мадам: двойня». От этой нелепой мысли тут же сделалось смешно, а Завьялов запечатлел на моих губах жаркий поцелуй.
– Ты красавица, – шепнул он куда-то в шею и вот теперь-то не торопился отстраниться, продолжал осыпать лёгкими поцелуями мою грудь, ключицы, плечи.
Он оставался рядом, и меня будто возносило к небесам от сочащегося удовольствия. И непривычное чувство целостности покачивало на волнах блаженства. Совсем скоро он готов был на закрепление результата и заявил, что одной попытки может и не хватить. Я сделала вид, что этот факт стал решающим в бесконечном секс-марафоне и с удовольствием оказалась рядом с ним.
Когда мы вышли на улицу, прохлада ночи показалась спасительной. Я осторожно шагнула, едва передвигая ноги, а Ник подхватил меня на руки и прижал к своей груди, точно как маленькую. Обычно разговорчивый и весёлый, сейчас он был погружён в свои мысли. И не то, чтобы я чувствовала за собой вину, но до невозможного хотелось избежать всяких недопониманий и я толкнулась носом в его мощную шею, привлекая внимание. Завьялов удивлённо вскинул брови и поставил меня на ноги. Нуждаясь в опоре, я тут же приткнулась спиной к стене бани, а Ник навис надо мной, легко придерживая рукой за бедро. Как знак того, что мы вместе – не более.
– Неужели тебя не пугает тот факт, что я могу забеременеть? – озвучила я свои опасения, а он неожиданно нахмурился.
Завьялов тряханул головой, внимательно посмотрел в моё лицо и коснулся губ в мимолётном поцелуе, который никак не отображал действительность. Скорее, он вышел от некоторой растерянности.
– В смысле?
– В смысле, от тебя! – пояснила я и Ник замер, глядя на меня изумлённо.
– А почему меня это должно пугать? – наконец, свободно усмехнулся он и неодобрительно покачал головой. – Это у тебя вырастет просто огромный живот, у тебя появятся пухлые щёчки и это твоя грудь… – он опустил взгляд на мою грудь и вдруг жалобно простонал: – Чёрт, я только сейчас понял, насколько роскошной станет твоя грудь, – осознавая происходящее, пробормотал Ник. – Нет, пожалуй, ты права и нам есть, что обсудить! – заключил он уже с привычным задором.
Я стукнула его по плечу.
– Никит, но я же серьёзно!
– И я серьёзно, – непонимающе заверил он, заставляя меня нервничать и злиться.
– Что? Ты совсем не думаешь о завтрашнем дне?
Завьялов убрал руку с моего бедра и коснулся ей подбородка, заставляя смотреть в глаза и не позволяя понять себя неправильно.
– Майя, ты не поняла. Я не «не думаю» о нём, просто я его не жду. Не имею привычки заранее бояться возможных проблем и последствий. Тем более, что большая часть этих опасений, скорее всего, так никогда и не случится, – он выждал момент, пока информация достигнет цели и только потом продолжил. – А что касается беременности… Май, ты ведь не сказала: «я хочу за тебя замуж», верно? – нервно усмехнулся он. – Ты сказала «я хочу ребёнка». Это разные вещи.
Оскорблённая сквозящим пренебрежением я повела плечом, желая получить немного больше свободы. Никита понял меня правильно, но и не подумал уступить. Я ядовито прищурилась.
– Верно, разные вещи. К слову, и степень ответственности разная, – весомо добавила я, и Никита не подумал отнекиваться.
– Да, разумеется, и всё же ты не сопливая малолетка, которая не знает законов жизни. Ты хотела сказать именно то, что сказала. Ну, или я хреново разбираюсь в людях, – раздосадовано взмахнул он рукой, и я ослабила эмоциональную хватку, вздохнула с некоторым облегчением.
