Нет ни страха, ни желания убежать, как обычно это бывает, когда меня касаются. После постоянных избиений мужа я превратилась в загнанного, испуганного зверька. А сейчас совершенно посторонний мужчина трогает меня и я не боюсь.
– Твоя шея, – вдруг слетает с его губ ошарашенное. Опомнившись, поднимаю ворот водолазки к подбородку. Отстраняюсь от него.
– Прости, мне пора…
Робко улыбнувшись, направляюсь к дороге. Но слышу, что этот упрямец идет за мной. От него пахнет алкоголем, и сейчас я понимаю, что мужчина в таком состоянии может сделать что-то плохое. Так почему я вообще позволила ему заговорить с собой?
– Ты будешь работать в клубе? – поравнявшись со мной, спрашивает он. На его губах улыбка, и мне так стыдно вдруг за недавние мысли. – Палач обычно не берет с улицы.
Я останавливаюсь, поднимаю на него глаза. Мне хочется довериться ему, но я боюсь. Он агрессивный, он сидел в тюрьме, и он бывший чемпион по боям без правил. Разве есть более опасное сочетание?
– Меня Катя устроила.
– Катя Ворошилова? – смеется, кивая собственным мыслям. Мужчина поднимает на меня прищуренный взгляд. – Значит, теперь твои дела пойдут хорошо?
А вот теперь мне неуютно. Все-таки помнит тот случай в кафе. И я не знаю, как себя вести с ним. Чувствую себя такой жалкой.
– Да не бойся ты меня, – его пальцы касаются моего плеча. Это неожиданно, и я вздрагиваю, отстраняясь. Он хмурится, но понимает.
– Я девушек не обижаю, – поднимает вверх ладони, улыбаясь.
– Ты ударил отца…
Нервный смешок срывается с его губ.
– И у тебя кровь на лице.
Илай вытирает рукавом губы. Опустив глаза, видит красное пятно на одежде. Хмурится.
– Он увел у меня девушку.
В его голосе обида.
– Того, кто любит, нельзя увести, словно это щенок на поводке.
Я знаю, что не должна говорить с ним на такие темы. Это точно не мое дело. Да вообще я не должна подпускать его к себе! Я благодарна ему за помощь и при первой попавшейся возможности я верну ему все. Он сложный и неправильный. А с меня хватит неправильного и опасного в этой жизни. Я просто не могу себе позволить снова ошибиться.
Глаза Илая ни на секунду не покидают меня.
– Умная, – он тянется ко мне, а я отскакиваю. В его глазах вспыхивает удивление и обида.
– Прости, но не надо.. Я не люблю когда меня трогают.
Он поднимает ладони вверх.
– Прости, больше не буду. Но хочу проводить тебя.
– Нет, пожалуйста, не надо…
Это звучит слишком грубо.
Илай кивает, пряча руки в карманах джинсов. Я чувствую его боль, его одиночество. Я понимаю, что вся агрессия – это его защита. Но такие, как Илай, тянут с собой в бездну.
Он поднимает на меня глаза. Подмигнув, разворачивается, решая уйти. А у меня в груди все сжимается. Кусаю до крови губы, пытаясь удержать себя в руках.
– Илай!
Парень оборачивается. Смотрит на меня удивленно. В его пьяном взгляде намного больше разумного, чем в трезвом моего мужа.
– Возвращайся, – слетает с губ прежде, чем я успеваю одернуть себя.
Молчит. Только взгляд его напряженный скользит по фигуре.
– Тебе кажется, что тебя предали, а ты встань и воспользуйся ими. Вытри о них свои ноги. У тебя доброе сердце, ты достоин большего. Докажи им, что ты лучше. Когда станешь чемпионом, то таких как Юль у тебя будет десять.
Не даю ему ответить, не оставляю себе шанса передумать. Срываюсь с места и несусь так быстро, что легкие начинают гореть. И только когда закрываю за собой дверь Катиной квартиры, только когда оказываюсь в полной тишине и защите, выдыхаю и позволяю себе расплакаться. Там, где меня не увидят. Там, где никто не сможет сделать мне больно.
Глава 8. Семейные узы
Припарковал тачку прямо на газоне. Настроение и так не к черту, еще и Остап сегодня решил поиграть в сурового шефа. Я снова безработный. И я понятия не имею, что делать дальше.
Забрал из салона букет белых роз, поставил на сигналку. Посмотрел на трехэтажный дом, с ворот которого на меня насмешливо пялились орлы. Ей богу, в мамином муженьке пафоса больше, чем у голливудских звезд. Лучше бы гаргулий здесь разместили, больше походило бы на реал.
Знал, что меня ждет тяжелый день. Ко вчерашней стычке с Палачом прибавилось еще увольнение с работы и день рождения матери.
Позвонил. Дверь открылась и я прошел внутрь. На аллею тут же выбежала огромная лохматая морда.
– Привет, Зухра, – потрепал ее по холке. Овчарка розовым языком прошлась по моим рукам.
Красотка уже совсем старушка. Пятнадцать с хвостиком. В некогда прозрачных глазах сейчас стоял туман усталости. Даже хвостом она виляла не так бодро, как раньше. Постоянно по ней скучаю. Никто из этого дома не вызывает таких чувств.
– Илай, долго мне тебя ждать? – раздался строгий голос.
На пороге стояла мать. В вечернем платье и на десятисантиметровых каблуках. Ее волосы были платинового оттенка. Подумал о том, что не видел ее больше двух лет. Она не приходила ко мне на свиданки. Говорила, что тюрьма слишком мрачное место для ее тонкой творческой натуры. А как по мне, ее муженек – вот это самое что ни на есть депрессивное г*вно.
– И я рад тебя видеть, мам, – улыбнулся, поднимаясь по ступенькам. Вручил букет и обнял. Мама сделала вид, будто целует меня, прислонившись щекой к моей.
Она всегда была такой. Слишком холодной, надменной и любила только себя.
– Ты похудела?
Мама улыбнулась, сделав знак проходить за ней. Ей нравились комплименты. А над своей фигурой она трясется больше, чем над своими романами. Хотя нужно отдать ей должное, в свои сорок семь выглядит на тридцать пять.
– Кончала бы ты с голодовками и детоксами…
Мама сморщила нос.
– Много ты понимаешь.
Уселся в кресло, наблюдая за тем, как мама набирает в вазу воду. Осмотрелся по сторонам. Дом сильно изменился с момента моего последнего пребывания здесь. Новый цвет стен, новая мебель. Мать каждые три года делает ремонт. Меняет абсолютно все, вплоть до последнего квадратика паркета. Зачем? Да бог его знает, какие развлечения у жен министров.
– Мне отец звонил. Хочет, чтобы ты вернулся…
Одно упоминание о Палаче выбешивает.
– Я не хочу об этом говорить.
Она поднимает на меня ледяной взгляд.
– Вот и хорошо. Не стоит тебе туда идти. Я всегда была против, а Потап, словно дурак – все тянул тебя в это болото. Сам свою жизнь коту под хвост пустил и на твою позарился…
