— Не хочу, чтобы она услышала, что я скажу, — пояснила хозяйка подворья.
Я согласно кивнул. Некоторые моменты лучше и вправду обговаривать без свидетелей.
— Личность, которую я к тебе подселила, знает и помнит всё, что знаю и помню я, — сообщила Мельна. — Но есть нюанс. Чтобы вы лучше понимали друг друга и лучше взаимодействовали, я сделала её эмоционально моложе. Психологически она сейчас где-то посередине между твоим настоящим возрастом и текущим.
— Вот счастье-то, — буркнул я без особой радости в голосе. — Надеюсь, она хоть не истеричка?
— Уже успели поцапаться? — подняла бровь собеседница.
— Пока ещё нет, но чувствую, что вот-вот.
— Думаю, ты преувеличиваешь, — покачала головой женщина. — В молодости я никому никогда истерики не закатывала. Поэтому и она не будет.
— Уверены?
— Безусловно.
— Ладно. Пусть так. Что мне ещё надо знать?
— Комфорт твои девушки любят?
— Комфорт? В каком смысле?
— В смысле, чтобы бытовыми проблемами не заморачиваться.
— Любят, конечно. Ещё бы они не любили.
— Тогда тебе надо в город, — подытожила Мельна. — Все, кто любит комфорт, живут в городе. Так что если твои подружки и есть в том мире, то только в городе.
— Я это уже понял. Не понял только, в каком городе. В ближайшем или, к примеру, в самом большом, самом чистом, самом благоустроенном…
— Нет. Ты не понял, — подняла руку женщина. — Город у нас один. Других нет. Все, кто не терпит бытовых неудобств, поселяются в Городе. Иные, кто ненавидит сутолоку и хочет быть независимым, живут вне Города. Кто-то в поместье, кто-то в таком же доме как у меня, кто-то в землянке, кто-то вообще в шалаше, а кто-то просто бродяжничает. Хозяин, слуга, раб, охотник, разбойник, воин, торговец… Несть числа их занятиям. Не знаю, какую стезю выберешь ты, но чувствую, в Городе ты не останешься. А вот куда пойдёшь из него, найдёшь ли когда-нибудь своих спутниц, получишь ли наконец ответы на все вопросы, зависит лишь от тебя.
Мельна положила трубку на стол и вынула из-под него ранец-котомку:
— Возьми. Я тут тебе собрала кое-что.
Я принял ранец из её рук (тяжёлый, однако) и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Хочешь о чём-то спросить?
— Да. Те, кто живут в вашем мире, они… умирают?
— Сложный вопрос, — внезапно задумалась Мельна. — Сложный и неоднозначный. С одной стороны, я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умер здесь своей смертью. С другой стороны… хм… убить тут действительно могут. Но только здесь и сейчас, а в любой другой день человек может вполне себе здравствовать и даже не подозревать, что его когда-то убили. Можно ли кого-то убить навсегда, в каждом моменте времени и пространства? Не знаю. Но в чём я точно уверена, так это в том, что если тебя убьют, возможно, ты где-то и сохранишься, но подселённая в тебя личность исчезнет, увы, безвозвратно. А мне бы этого совсем не хотелось. Поэтому постарайся всё-таки не умирать в том сегодня, в котором находишься. Хорошо?
— Хорошо. Попробую не умирать и… можно ещё вопрос?
— Задавай.
— По поводу индексов. Мой сейчас девятнадцать из двадцати пяти. А какой он у вас, госпожа Мельна?
Женщина хмыкнула.
— Если считать по-вашему, то двадцать один, а в молодости… М-да. В молодости он был двадцать пять.
А вот это было действительно интересно.
— То есть, выходит, что с возрастом он не увеличивается, а уменьшается?
Мельна вздохнула:
— Не совсем так. Причинная связь тут другая. Индексом барьерного сходства мы расплачиваемся с мирозданием, если хотим получить что-то такое, чего нельзя получить просто так, одним лишь желанием. Возраст, а вместе с ним опыт, мудрость, уважение общества — в мире-без-времени это такой же товар, как еда, тепло, воздух, бытовые удобства, вот только стоит он намного дороже. Ты отдал весомую часть своего барьерного наполнения за проход в этот мир, я — за тихую и спокойную жизнь вдали от опасностей молодости. Правильно ли мы поступили, каждый решает сам и сам же расплачивается за ошибки.
— А если вернуть всё обратно? Восстановить свой индекс? Такое возможно?
— Не знаю, — снова вздохнула Мельна. — Я лично ни разу не пробовала… Да, и ещё. Чтобы ты знал. Личное искажающее поле здесь не работает…
* * *
«Ну, и что она тебе про меня нарассказывала?»
«Сказала, чтобы я слушал, но поступал по-своему».
«И это всё?»
«Нет. Ещё она сообщила, что ты временами взбалмошная, истеричная и совершенно несносная. Поэтому, если я хочу сохранить свой разум в порядке, тебя надо регулярно наказывать, то есть, отключать. В целях, так сказать, профилактики».
«Что?! Да что она себе позволяет, кошёлка старая?! Думает, что если сама психопатка, так и другие такие же…»
«Готовься. Сейчас отклю…»
«Не надо. Я в норме. Спокойная, как слониха».
«Ну, вот и прекрасно. Куда нам теперь сворачивать?»
«Вон туда. И прекрати, наконец, играться с энергией. Меня это раздражает…»
Говорить со мной копия Мельны начала сразу, как только подворье скрылось за небольшим холмом. А до того благоразумно помалкивала. Наверное, всё-таки опасалась хозяйки: раз та смогла её ко мне «подселить», то, видимо, сможет и «выселить».
Что любопытно, я на неё совершенно не злился. Даже наоборот, находил эту ситуацию довольно забавной. Ведь заблокировать соседку в собственной голове я мог без труда. Очень, кстати, удобно (представители сильного пола поймут). Пользоваться, правда, этой возможностью не торопился. Просто слушал и время от времени отвечал. А потом неожиданно для себя обнаружил, что делаю это практически на автомате. То есть, пока ничего интересного нет, воспринимаю всё, что она говорит, как своего рода белый шум, на который можно просто не обращать внимания до той поры, пока не услышишь что-то действительно важное…
«Что-что ты сказала? Извини, я не разобрал, отвлёкся».
«На что ты такое отвлёкся, прямо такое важное, что ничего не услышал?»
«Задумался, вот и не услышал».
«Задумался? И о чём же?»
«О том, хватит ли нам еды, пока до Города доберёмся».
«Тоже мне, проблему нашёл. В лесу без еды не останешься, это у нас даже детям известно».
«Известно — это хорошо. Так о чём это ты там говорила?»
«Я? Говорила?»
«Ну, не я же. Вроде бы что-то про имена, если не ошибаюсь».
«Про имена? А, да, действительно. В общем, тут дело такое. Пусть я обычная копия, но всё-таки тоже личность, а личности, как известно, положено имя».
