А на двадцатой превратившаяся в седую старуху Мельна вдруг начала таять, как призрак, как привидение, расплываясь по плёнке защиты сполохами оранжевого тумана.
— Держитесь! — заорал я изо всех сил, даже не увидев, а просто почувствовав момент перехода количества в качество.
Защитная сфера лопнула с оглушительным треском, и перед нашими глазами на её месте завертелась воронка. Левый её край горел ослепительно-белым, правый — огненно-красным. Вцепившиеся в меня Пао и Ан еле удерживались, чтобы не улететь в неё: миледи налево, экселенса направо. Бешено крутящийся «водоворот» словно задался целью сперва раскидать их в разные стороны, а после втянуть в себя поодиночке.
С такой «постановкой вопроса» я был категорически не согласен.
Я знал, я чувствовал, я понимал, что ни при каких обстоятельствах не должен их отпускать. Что если нам и суждено опять провалиться в портал, то мы должны это сделать вместе, втроём.
Я словно бы наяву ощущал, как меня распирает силой барьера, и в какой-то момент она словно бы перепрыгнула через максимум и стала чем-то иным, вобрав в себя не только энергию времени, но и энергию пространства — всех его дополнительных измерений. И тогда я просто вытянул руки, схватил за края воронку, раздвинул на нужную ширину и, будто гигантской шляпой, накрыл ей себя и своих спутниц…
* * *
Ощущать себя бестелесным было не слишком привычно, но, в общем и целом, терпимо. Тем более что физической оболочки никто из нас не терял, просто в этом пространстве она не только не чувствовалась, но и не требовалась. Патентованные экстрасенсы с Земли, вероятней всего, назвали бы это место астралом, однако в действительности ни к нематериальной природе, ни к магии, ни к метафизике оно, безусловно, не относилось. То, куда мы попали, было абсолютно реальным.
Мы как будто висели в серебристо-сиреневом мареве, три ярких трёхцветных ауры в центре полупрозрачной бесконечной трубы, уходящей от нас вверх и вниз и становящейся чем дальше, тем шире. Там, где мы находились, её диаметр, по ощущениям, был наименьшим, тян примерно пятнадцать. От падения или, наоборот, взлёта в неведомое нас удерживали тянущиеся к трубе золотистые нити. Все вместе они образовывали что-то вроде батута, на котором можно раскачиваться, но не прыгать. Прыгать мы, впрочем, не собирались. А вот освоиться и понять, что здесь да как — без этого уходить отсюда мне не хотелось.
По поверхности трубы время от времени прокатывались сполохи уже хорошо знакомого нам огненного тумана. Но, что удивительно, опасности от него я не чувствовал. Скорее, наоборот, он мне казался почти домашним, своим, словно пламя в камине, дающее тепло и ощущение спокойствия и комфорта.
«А здесь прикольно!» — раздался в сознании голос Пао.
«Ага, как же! — не согласилась с ней Ан. — Вот как сейчас прилетит по этой трубе какая-то гадость, вот это будет прикол, так прикол».
«Не прилетит, — уверенно заявила миледи. — Я это чувствую».
«Твоими бы устами, да…»
Договорить она не успела.
Одна из золотых нитей неожиданно завибрировала, потом зазвучала, как скрипка, и из той точки, где она соприкасалась с трубой, стало вытягиваться что-то бесформенное. Сначала это «что-то» напоминало каплю, затем мыльный пузырь…
«Ну вот. Я же говорила, что прилетит», — проворчала Анцилла.
«Оно не опасно… Точнее, она не опасна», — усмехнулся я, когда догадался, какую конкретно форму принимает наша здешняя гостья.
«Уф… Еле прорвалась к вам», — сообщила двухцветная бело-алая аура.
«Мельна?!.. Ты не погибла?!» — одновременно выдохнули обе мои любимые.
«С чего бы мне погибать-то? — пожала псевдоплечами бывшая мельничиха. — Хотя, если принять точку зрения обычного человека, то можно и впрямь посчитать меня умершей. Тела-то у меня теперь нет как нет».
На пару секунд мои спутницы буквально зависли, причём, не только в переносном смысле, но и в прямом.
«То есть… получается, что мы теперь тоже… без тел?» — выразила общее беспокойство Анцилла, выйдя из ступора.
Мельна вздохнула:
«Вы нет. А я — да».
«Но… как такое возможно?» — осторожно поинтересовалась Паорэ.
«Добро пожаловать в изнанку барьера, — усмехнулась Мельна, поведя вокруг бестелесной, состоящей только из света рукой. — Вы просто привыкли жить в четырёх измерениях, а здесь их, простите, шесть. Три — это пространство длины, ещё три — пространство времени».
«А попонятнее можно?» — подал я голос.
«Можно, конечно. Дело всё в том, что обычные люди знают только четыре возможности для движения. Вперёд-назад, влево-вправо, вверх-вниз, от прошлого к будущему. Найденный учёными способ преодолевать громадные расстояния через гиперпространство дал человечеству шанс прикоснуться к пятому измерению, но люди, к несчастью, не поняли его суть. Они посчитали, что оно тоже относится к метрической категории, так же как и длина, ширина, высота. Некоторые даже пытались ввести понятие глубины или чётной сходимости. В действительности же открытое когда-то гиперпространство является только частью обобщённого шестимерного пространства-времени, его упрощённой проекцией на четырёхмерный мир…»
«А ваш мир-без-времени — это проекция обобщённого на пятимерное?» — высказал я догадку.
«Ну… в общем, да. Похоже, — не стала разубеждать меня Мельна. — Хотя там конечно сложнее, но общие принципы где-то примерно такие. Просто, когда мы вовсю сражались с врагом, нам понадобилось относительно безопасное место, где можно было передохнуть, перегруппироваться, восстановить силы… К несчастью, мы с этим перемудрили. Войти в этот мир смогли, а выйти оказалось проблемой. Потому что, в первую очередь, мы пытались отгородить себя от врага…»
«Такого как я?» — не задать подобный вопрос я просто не мог, даже если для этого требовалось перебить собеседницу.
Мельна внимательно посмотрела на меня псевдоглазами.
«Нет. Просто у него был похожий рисунок. Вообще, золотистое в ауре — признак достаточно редкий. А у врага умение фиксировать настоящее было прокачано до небывалых высот».
«Ладно. Насчёт врага — это я понял. Но я не понял, что означает для вашего мира умение фиксировать настоящее?»
«Хороший вопрос. Попытаюсь ответить, — хмыкнула бывшая мельничиха. — Короче, мы ведь недаром назвали нашу складку пространства миром-без-времени. На самом-то деле, время там есть, просто его невозможно чётко фиксировать, а, значит, и упорядочить. А для обычного человека, если чего-то нельзя зафиксировать и упорядочить, значит, этого чего-то не существует. В итоге ещё одно измерение времени оказалось у нас невостребованным. Чтобы это лучше понять, посмотри вот сюда».
Она указала на стенки «трубы», ткнула виртуальной рукой в наш «батут», потом подняла её вверх.
«Время — это не метрическое пространство, где все направления равнозначны. Время течёт по иным законам и по иной геометрии. Вы ведь, наверно, не раз задавались вопросом, почему ваши индексы барьерного сходства и профили чётной сходимости имеют строго по двадцать пять единиц?»
