— Я пришёл к вам не для того, чтобы обвинять, экселенса, — остановил её герцог. — Я здесь для того, чтобы предложить вам сделку.
— Сделку? Опять сделку? Дарий, вы повторяетесь. Полгода назад вы уже предлагали мне нечто подобное, и я согласилась. Теперь-то зачем? Неужели ваши дела столь пло́хи?
— Дела идут хорошо, но всё может измениться в любую секунду. Вот из-за этого, — Дарий указал на лежащий на столе «ДНК-тест». — Если об этом стало известно мне, могут узнать и другие. И эти другие могут использовать полученные материалы для шантажа. Вас, меня, членов Совета. А после придёт черёд и Империи. Кто-то наверняка решит, что воля прежнего императора не исполнена. По духу, не по закону.
— Боитесь потерять регентство? — прищурилась экселенса.
— Да, боюсь, — не стал спорить герцог. — Потому что тогда драчка начнётся покруче, чем если бы выбирали не регента, а императора. Регента, как вы понимаете, можно менять по сто раз на дню, а императора лишь один раз в шесть лет.
— И всё равно. Я не понимаю, в чём логика? — покачала головой женщина. — Зачем вам развод, да ещё и с моей подачи? Ведь, в этом случае, правящий дом Ван Тиль и его союзники могут потребовать пересмотра регентского соглашения. Разве не так?
— Вы правы. Такое возможно. Но в ваших силах, моя дорогая Анцилла, добиться того, чтобы этого не случилось. Ваш брат к вам прислушивается, и если вы скажете, что войны не желаете и что развод — это ваше личное дело, а мы остались друзьями, никакого пересмотра не будет.
— Возможно. И даже весьма вероятно. Но разве не проще добиться того же самого, если наш брак сохранится?
— Нет. Не проще, — жёстко ответил Дарий. — Если вдруг станет известно, что Талвию я не отец, большинство будет думать, что вы специально скрыли сей факт, чтобы тоже стать регентшей, а возможно и императрицей. Союзные дому Галья́ кланы сразу потребуют наказать вас, а кланы, союзные дому Ван Тиль, потребуют отстранить меня от должности регента, ссылаясь на то, что я больше не являюсь ближайшим родственником императора. Что же касается независимых, то они, и это ни для кого не секрет, сразу же захотят передать политическую опеку над Талвием кому-то из них…
— Всё это просто домыслы, — столь же жёстко возразила Анцилла. — Никто не может сейчас сказать, что будет дальше. История с прежним императором это хорошо показала. И мне наплевать на политику. Мне не нужна власть. Я не хочу быть регентшей. Мне нужен только мой сын.
— А его отцу власть не нужна? — глаза регента превратились в узкие щёлки, а в голосе прорезалась злость. — И я говорю сейчас не о себе, экселенса. Я имею в виду его настоящего отца.
Несколько долгих секунд они мерились взглядами, затем женщина опустила глаза и тихо проговорила:
— Нет. Его настоящему отцу власть не нужна. Его настоящий отец умер.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. И чтобы вы совсем успокоились, — подняла голову герцогиня, — родственников у этого человека не было. Так что с его стороны претендовать на Талвия некому.
— Хотя бы одна приятная новость, — насмешливо бросил Дарий.
Глаза женщины вспыхнули, но она сумела сдержаться.
— Как долго вы собираетесь держать меня взаперти, экселенц?
Вопрос прозвучал совершенно бесстрастно.
Герцог даже поаплодировал её выдержке. Мысленно. Внешне же на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Я уже говорил, экселенса. Вам надо просто принять моё предложение.
— И тогда я увижусь с сыном?
— Вы будете видеться с ним регулярно. Но! — поднял палец мужчина. — Отныне опекать его буду я, а не вы. Только я. Как регент и официальный родитель. Вам это понятно?
— Да.
— Так вы принимаете предложение?
Губы женщины сжались в тонкую нитку.
— Нет, экселенц. Я ещё не решила.
— Сколько вам нужно времени?
— Две недели.
— Договорились.
Дарий забрал со стола документ и направился к выходу.
— Да, кстати, — обернулся он у самых дверей. — Эти две недели вы будете жить на Лакойе. Прессе мы сообщим: вам надо срочно поправить здоровье. Нервы и что-то по женской части, эскулапы подскажут. Лакойя, как всем известно, подходит для этого как нельзя лучше. Целебный климат, вышколенный персонал, охрана, и самое главное, никого лишнего, только Галья́. Никто вам не помешает принять правильное решение, экселенса, и, смею надеяться, вы его примете.
— Вы негодяй, Дарий, — сухо заметила женщина.
Герцог Галья́ снисходительно улыбнулся.
— Я политик, Анцилла. Просто политик…
Вернувшись в свой кабинет, он первым делом нажал на кнопку селектора:
— Гильермо, зайди.
Помощник появился через двадцать секунд.
— У тебя всё готово?
— Да, экселенц.
— Каналы связи проверены?
— Проверены, экселенц.
— Сегодня, в крайнем случае, завтра, экселенса Анцилла отправляется на Лакойю.
— Мне нужен точный маршрут.
— Тебе его сбросят не позже, чем через час.
— Я вас не подведу, экселенц, — поклонился Гильермо.
Герцог кивнул, давая понять, что разговор завершён.
Помощник приложил руку к груди и молча вышел из кабинета…
Глава 2
Взлёт с Флоры проходил штатно. После выключения антиэлектрических поясов питание шаттла полностью восстановилось и гравикомпенсаторы заработали в обычном режиме.
Пилот изображать из себя героя не пробовал. Вдумчивый энергичный допрос и обещание оставить в живых сделали его не только покладистым, но и весьма разговорчивым. Имя и звание командира «Алпаки», краткие характеристики на членов экипажа, полётная схема, задание, груз, пункт назначения, наличие на борту пассажиров… Всё это стало нашим достоянием ещё до старта с поверхности. План, как распорядиться этими сведениями, сформировался уже в полёте.
Как только челнок проскочил защитную дымку, я посмотрел на экраны и грустно вздохнул.
Паорэ оказалась права. Разрыв в защите исчез, рельеф с высоты не просматривался.
Четырнадцать с половиной стандартных месяцев. Восемьсот семьдесят дней и ночей, проведённые на этой странной планете. Кому-то они могли показаться вечностью, а для кого-то пролетели как один миг, вместив в себя целую жизнь. Друзья и враги, победы и поражения, женщина, которая стала моей, но которую так и не полюбил, ещё не родившаяся дочь, которую, возможно, никогда не увижу…
