— Что с ним?
— Жив, но прогнозы неутешительные. Существенные повреждения внутренних органов, частичная декомпрессия, множественные переломы, контузия…
— Где он сейчас?
— На «Секунде». Отправлять его на поверхность было рискованно…
Стоит ли говорить, что я тут же рванул на дежурном шаттле на отвоёванную у мятежников станцию.
Лу́джер действительно находился в госпитале, «запечатанный» в специальном боксе, опутанный проводами и трубками.
— Не жилец, — ответил начальник медслужбы на мой безмолвный вопрос.
Секунд пять я просто смотрел на умирающего штаб-майора, а затем коротко приказал:
— Всем выйти.
— Но, экселенц… — вскинулся было начмед, однако наткнувшись на мой яростный взгляд, предпочёл не спорить.
Через десяток секунд в палате никого не осталось.
После поворота рычажка крышка бокса откинулась.
Давно хотел испробовать в деле флорианские инъекции «закрепления», да всё подходящего случая не было. Зато сейчас — лучше и придумаешь.
Шкатулку из дворца милорда Салватоса я носил с собой постоянно, в закреплённом на поясе «командирском» планшете. Ампул с чёрными оголовками, «мужских», оставалось целых десять штук, белых «женских» — только одна (две из имеющихся первоначально трёх были потрачены на Паорэ и Нуну во время нашего бегства из Ландвилия в северные провинции)…
Вблизи Лу́джер выглядел значительно хуже, чем сквозь стекло медкапсулы.
Получится ли спасти безнадёжного пациента — этого я, конечно, не знал. Тарс не Флора, и сплошного барьерного поля здесь нет, но попробовать, безусловно, стоило.
Вынув из шкатулки чёрную шприц-ампулу, я аккуратно воткнул её в плечо находящемуся в отключке штаб-бригадиру. Как и в случае с Нуной, минуты примерно три ничего не происходило, а потом подопытный неожиданно дёрнулся и затих. Тянущаяся по экрану кардиограмма превратилась в тонкую ровную линию, без подъёмов и спадов.
Пульс восстановился секунд через тридцать, и только тогда я, наконец, облегчённо выдохнул.
Ожидать, что, желая вылечить человека, можешь его случайно убить, было и впрямь нелегко. Даже не думал, что буду так волноваться.
Однако обошлось. Луджер опять задышал, щёки порозовели, мелькающие на приборах циферки одна за другой стали менять свой цвет с красного на зелёный.
Спустя полминуты бывший умирающий приоткрыл глаза и, рассеянно поводив ими туда-сюда, сфокусировал взгляд на мне.
— Эк…селенц… Дом Ансари… знает… свой долг…
Я усмехнулся и покачал головой.
— Ты, граф, уже второй раз пытаешься самоубиться в моём присутствии. Учти, в третий раз я этого не потерплю. Помереть ради славы много ума не надо. И это отнюдь не подвиг. Безбашенность — да, удаль — естественно, отчаянность — безусловно. Но много ли пользы, граф, от такого геройства? Ну, сохранил ты своим поступком несколько тысяч тонн болтающегося на орбите металла. Ну, напишет об этом кто-то в своих мемуарах, и что? Дальше-то кто будет драться с врагами Империи и твоего клана? Кто будет Родину вместо тебя защищать? Я что ли? Да нахрена она мне такая сдалась, если живущие в ней мужики ведут себя, как пацаны-выпендрёжники перед девками?! Кто тебя заставлял так тупо геройствовать у «Секунды»? Молчишь? Правильно делаешь, потому что сказать тебе нечего. Так что давай-ка, граф, полежи тут, подумай, а как подлечишься, жду тебя на поверхности для серьёзного разговора. Приказ понятен?
— Да… экселенц… понятен, — кивнул с усилием Лу́джер.
Всё-таки он был ещё очень слаб, даже несмотря на чудо-инъекцию…
Снова допущенные к больному врачи ошалело пялились на внезапно ожившего пациента, на показания медицинских приборов и, возбуждённо галдя, суетились вокруг раскрытого бокса… Понаблюдав за ними пару минут и удостоверившись, что испортить мои «врачебные достижения» они не сумеют, я покинул палату…
Чуть забегая вперёд, скажу, что эксперимент с инъекцией оправдался только наполовину. Глава малого дома Ансари полностью оправился от ран менее чем за сутки, и, как заявили исследовавшие его эскулапы, человека с таким идеальным здоровьем они ещё никогда не встречали. С другой стороны, личное искажающее поле штаб-бригадир так и не приобрёл (мы с Гасом проверили) и с антиэлектрической пушкой управлялся примерно так же как остальные, то есть, без особых успехов.
И это говорило о том, что вне Флоры, в отсутствие барьерного окружения, инъекция «закрепления» действовала, увы, не в полную силу…
* * *
Трём трофейным «Жнецам» я присвоил новые имена: «Рюрик», «Баян» и «Паллада». Просто вспомнил, как когда-то зависал на одном военно-историческом форуме, и подумал: «А почему бы и нет?» В конце концов, в России я жил или где? Вот то-то и оно. И, значит, отечественные названия для меня всяко лучше каких-нибудь «Бисмарков», «Тирпицев» или «Ямато».
Что же касается местных, их лучше пока вообще не использовать. Ведь даже в Империи между правящими домами всё время какая-то свара идёт, про прочих и говорить нечего. Стоит только один раз случайно не угадать и дать кораблю имя, с точки зрения экипажа, неправильное, любая фигня может потом приключиться, вплоть до мятежа и измены. История — тётка коварная. А в этом мире она коварней вдвойне.
Здесь реально подтверждённые исторические события датировались временами не раньше, чем пять столетий назад. Складывалось ощущение, что все обитаемые звёздные системы появились тут одним махом — хлоп и готово. Как будто их из другой Вселенной сюда занесло.
В земной истории, насколько я помню, подобного не было. Самые древние события, если переводить на стандартное время, старше местных раза в четыре. В том смысле, что какой-нибудь древнеегипетский фараон, в отличие от здешних правителей, вполне достоверно существовал и даже оставил после себя пирамиду своего имени.
Словом, чем дольше я изучал и сравнивал имперские хроники с хрониками стопланетников и других, тем больше убеждался в том, что код, которым по мнению Пао можно управлять барьером на Флоре, надо искать в прошлом этого мира, когда он только-только возник и самим фактом своего появления разделил время на до и после…
Введением в строй трофейных УБК и довооружением «Тарс-секунды» наша группировка усилилась до уровня «хрен возьмёшь». Если исключить прямое предательство, две полноценные боевые станции на орбите, пять крейсеров, пять корветов, четыре крыла истребителей и два звена перехватчиков не давали противнику ни единого шанса вернуть планету обратно. Ведь не будут же федераты или Лану бросать в это захолустье все свои космические эскадры, чтобы ради парочки верфей и доков потерять в бою минимум половину состава.
Иных вариантов, по всем военным стратегиям, здесь не просматривалось.
Собственно, поэтому я и получил время, чтобы прикинуть, что делать дальше, куда и какими силами двигаться.
