— Куда?! — изумилась Анцилла.
— В реакторную, конечно, куда же ещё? — пожал я плечами. — Работы там выше крыши, до ночи хотя бы половину закончить…
Взглядом, которым она меня наградила, можно было испепелить средних размеров город.
Когда выходил из комнаты, он жёг мне спину не хуже станко́вого лучемёта.
Тем не менее, я был доволен.
Пусть теперь сама на себе прочувствует, каково это — помнить о долге, но быть не в силах исполнить его, страдать от желаний, но не иметь возможности утолить их.
Эх, хорошо сказал! Пафосно…
Теперь бы ещё самому удержаться…
Честно признаюсь, с самооценкой я явно погорячился.
«Допинг» подействовал минут через десять, а спустя ещё полчаса я места себе буквально не находил, чтобы хоть как-нибудь успокоить взбесившиеся гормоны. Впору было бежать во двор и рубить там дрова по «методу Челентано» из всем известного фильма.
Осторожное царапанье в дверь после подобных мучений показалось мне едва ли не ангельскими песнопениями. Створку я распахнул рывком. За ней, схватившись рукой за косяк, стояла Анцилла. В её распахнутых настежь глазах растекалась вселенская мука…
Очнулись мы лишь через час. Причём, даже не на диване, а на полу возле сейфа. Хотя до дивана вроде бы добрали́сь. Правда, не сразу, потому что разврату начали предаваться практически на пороге, как только захлопнулась дверь…
— Зачем ты со мной… так? — тихо пробормотала Ан, обнимая меня и даже не думая отстраняться.
— Потому что дурак, — погладил я её по щеке. — Обиделся. Хотел наказать. И наказал сам себя.
— Это не наказание… Это счастье, — по-кошачьи зажмурилась женщина.
— Я знаю.
— Но мне пора уходить. Нельзя, чтобы нас здесь увидели.
— Не беспокойся. Никто сюда не зайдёт. А алиби я тебе обеспечу…
Её алиби я занимался, пока она собирала разбросанную по полу одежду и приводила себя в порядок перед небольшим зеркалом возле двери. Кто его туда повесил, не помню, но сейчас оно оказалось нам весьма кстати.
— Вот, держи, — передал я ей обёрнутый рогожей моток. — Пусть думают, что мы сейчас это здесь делали.
— А это что? — Ан приоткрыла ткань и заглянула внутрь. — Ух ты, колючая проволока! А я как раз думала, чем бы нам зону таможни огородить? Ну, чтобы через забор не лазили.
Вообще говоря, такую полезную во всяком хозяйстве вещь в Княжестве не использовали. Наверное, просто ещё не изобрели. Как, впрочем, и на других планетах. Даже удивительно, почему до такой ерунды додумались лишь на Земле…
— Если кто-нибудь спросит, скажешь, что это ты придумала, — напутствовал я экселенсу. — И образец покажешь, если начнут сомневаться.
— Спасибо, Дир! Что бы я без тебя делала, — произнесла с благодарностью экселенса, а после не выдержала, приподнялась на цыпочки и одарила меня сладостным поцелуем.
Против этого у меня возражений не было.
Я чувствовал: во мне сейчас в самом деле живут два человека. Один из которых безумно любит Паорэ, другой Анциллу. И вместе им в моём разуме становится тесно…
Доктор не обманул. Баронесса и вправду вернулась в поместье через три дня.
Всё это время мы с Ан вели себя предельно корректно, чтобы ни в коем случае не давать повода для пересудов. Она занималась проблемой таможни для мира-без-времени, я сотню за сотней клепал патроны для пулемёта, «выращивал» в репликаторе малые скрутобойки, оборудовал оружейную комнату и проводил учения с командным составом нашей маленькой армии. Кроме Гаса в него вошли ещё трое: Борс, Калер и Таг. Последний, правда, убыл в Рушаба́ты вместе с Паорэ, но нам и без него хватало, над чем поработать.
Следующим после Гаса, кого я ознакомил с возможностями «Печенега», стал Борсий. Потом мы свозили на стрельбище вернувшегося с дальних выселок Калера. Единый пулемёт русской армии произвёл на обоих неизгладимое впечатление. В глазах этих по сути простых деревенских парней плескался поистине детский восторг. О подобной игрушке они могли только мечтать, и эта мечта, наконец, сбылась. Патронов, по крайней мере, мы расстреляли уйму, а фанерных мишеней измочалили больше пяти десятков.
Сильнее всего парни расстроились тем, что пулемёт у нас будет только один, и пользоваться мы им будем лишь в исключительных случаях. Огорчались они, впрочем, недолго. После того как я объявил, что пулемёт — это ещё не всё и скоро у нас появятся и другие приблуды, настроение у них опять поднялось…
Пао я встретил, как и положено хозяину замка, «по протоколу» — стоя на ступенях крыльца. О приближении её небольшого отряда мне сообщили заранее, как только развернули послание, полученное через почтового голубя. Видимо, баронесса была уже в курсе, что их с Ан интригу раскрыли, и решила подстраховаться от баронского «гнева».
Судя по её смущённому виду, она и вправду боялась. Поэтому к крыльцу подошла, опустив глаза и нервно теребя оборки дорожного платья.
Её опасения оказались напрасными. Ругаться на людях стало бы для нас наихудшим из вариантов. Поэтому я просто обнял её и приказал всем заниматься своими делами.
— Ты уже знаешь, да? — тихо спросила Пао, когда все разошлись.
— Знаю.
— Ты на меня не сердишься?
— Нет. Но поговорить надо. Поэтому иди сейчас к Риде, а через час жду тебя в репликаторной…
Спустя ровно час Паорэ вошла в репликаторную. То, что кроме меня там уже находилась Анцилла, баронессу нисколько не удивило.
Дамы уселись рядышком на диване, я расположился на стуле напротив, поставив его задом-наперёд и опершись руками на спинку.
— Итак, начнём, — обвёл я взглядом обеих. — Первое и самое главное. Чтобы ни у кого вокруг подозрительных мыслей больше не возникало, вместе, пока вы не роди́те, мы собираться не будем. Почему, объяснять не хочу. Думаю, это и так понятно.
«Сурово ты с ними», — хмыкнула Мела.
«Не мешай».
«Умолкаю…»
Женщины всё понимали.
Вопрос номер два: насколько им это нравилось?
— Мы теперь будем жить по отдельности? — глухо поинтересовалась Анцилла.
— Да. Как только закончим первоочередные дела. Ты, — я посмотрел на неё, — отправишься на Мегадею… Ты, — взглянул я на Пао, — останешься здесь. Я буду находиться на Тарсе.
— И мы совсем не будем встречаться? — подняла бровь баронесса.
— Ну, почему же не будем? Будем. Я буду вас навещать. По очереди. Три-четыре дня здесь, три-четыре дня там…
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Сейчас, пока вы с Анциллой не улетели, мы как будем жить?
Я усмехнулся:
— Так, чтобы никто ни о чём не догадался. Ночевать я буду с тобой, но только, прости, без интима.
