— Вообще-то, покупки лучше всего делать на рынке, — заметил Джейми. — Там намного дешевле. Овощи, фрукты, свежая рыба. Иногда дичь… Но сегодня уже поздно. Они к обеду всё продают и разъезжаются по домам.
— Я учту это. Спасибо.
— Куда сначала? В хозяйственную или в бакалею?.. Бакалея ближе, и если вам нужно мыло там, спички и всякая мелочь, то можно обойтись лишь ею одной…
Парень указал на лавку в конце улицы. Обычный магазинчик, по обыкновению маленьких городов занимавший весь первый этаж двухэтажного дома. В витринных окнах лежал товар. Над дверями красовалась новенькая вывеска «Саттон и Саттон». С обеих сторон от крыльца благоухали лавандовые клумбы.
— Отличная идея!
— К тому же Фил Саттон, может, и угрюмый молчун, — продолжил рассказывать Джейми, — но терпеть не может сплетников. А ещё он приезжий, что вас не может не радовать.
Я улыбнулась. В этом солнечном городе, наполненном запахом лаванды и ленивым жужжанием пчёл отчего-то постоянно хотелось улыбаться.
— Почему это?
— Вся его родня живёт и умирает в Бигтауне. А в Литлвиладже у него только лавка и пока ни одного покойника…
— О!
Очень хотелось спросить, почему эта новость должна меня радовать. Я, может быть, и получила образование алхимика, но при этом не была полным профаном в некромантии. И готова завещать своё тело на опыты некромантам-первокурсникам, если ошибаюсь, но покойники — это последнее, чего стоит бояться магу смерти.
Получил тело, провёл обряд, проследил за тем, чтобы мертвеца предали земле, воде или огню — и всё. Конец. На кладбище, которое хорошо и правильно чистят, о покойниках можно не вспоминать.
— По крайней мере так всегда говорил мистер Мёрфи.
— О… Ну, если он так говорил, тогда, конечно… Кстати, ты не знаешь, что именно мистер Мёрфи делал с нежитью в зомбируме?
Джейми глянул на меня с жалостью и ответил:
— Приводил в надлежащий вид.
— О…
— Мисс Вирджиния!
— Что?
— Может, мы всё же зайдём в лавку? Филу всё равно, даже если мы простоим на пороге ещё четверть часа, но у миссис Пуф, старушки, которая живёт в доме через дорогу, есть подзорная труба. Говорят, она была шпионкой и умеет читать по губам. Не знаю, правда ли, но народ отчего-то верит всем байкам, которые миссис Пуф пытается выдать за правду.
— О! — в третий раз повторила я и, схватив парня за руку, втащила его внутрь бакалейной лавки. У меня ещё будет время расспросить его о зомбируме. За плотно задёрнутыми шторами, вдали от подзорных труб и любопытных подружек…
В лавке у мистера Саттона я купила почти всё необходимое. Кое-чего не нашлось, но владелец любезно предложил заказать для меня всё в Бигтауне.
— И к концу недели Вилли — мой подмастерье — всё сам принесёт к вам домой.
Мы с Джейми вышли из лавки и мальчишка тут же попытался забрать у меня самую тяжёлую корзину, а когда я не позволила ему этого сделать, отдав свёртки полегче, предложил:
— Если вы составите список продуктов, как только что у Фила, то я завтра утром могу сбегать на рынок и купить всё это для вас.
Я покачала головой и с сожалением отказалась.
— Спасибо за предложение, милый, но ты не должен мне помогать.
Парень насупился.
— Почему?
Получить такого замечательного помощника очень хотелось! Он не только убирает в комнате лучше любой горничной, так ещё и не стесняется посплетничать о городских жителях. Да и в доме некроманта ориентируется гораздо лучше меня, но увы.
— Ох, Джейми… Сегодня ты оказываешь мне дружескую услугу, за которую я планирую расплатиться с тобой визитом в кондитерскую. И не красней, я видела, как ты смотрел на то пирожное… Но платить тебе жалованье на постоянной основе я пока не могу, потому что сама концы с концами еле свожу.
— Жалованье? — Он выпучил глаза и попятился. — Мне?
Я растерялась.
— Ну, как бы да. За работу принято платить. А за хорошую работу платить хорошо.
— Кронами?
— Ну не пирожными же! — рассмеялась я.
Джейми задумчиво пошевелил пальцами на ногах и, не поднимая глаз, заметил:
— Но мистер Конарди говорил, что кладбищенский сторож получает жалованье. И что помощь некроманту — это его обязанность.
— Ты работаешь сторожем?
Он быстро глянул на меня из-под бровей и снова отвернулся.
— Дедушка сторож. А я помогаю только… Вот мистеру Мёрфи помогал. Он меня хвалил, называл смышлёным… Жалованье не платил, но прошлой осенью купил зимние ботинки, а ещё раньше костюм для воскресной школы.
Я стиснула зубы и мысленно обругала бывшего некроманта Литлвиладжа жадной скотиной.
— Давай так, — приняла решение я. — В этом месяце ты помогаешь мне с ремонтом и уборкой в зомбируме, ходишь за покупками и… и рассказываешь мне последние сплетни. А я… я за это расплачиваюсь с тобой ужинами и завтраками, но, чур, ты помогаешь готовить. Повариха из меня так себе… А после того, как господин бургомистр выплатит мне первое жалование, и я пойму, сколько денег мне нужно на ведение хозяйства, мы обсудим наш договор ещё раз. По рукам?
Глаза Джейми засверкали, как звёзды на ночном небе, и я усмехнулась, понимая, что мальчишка согласился.
— Но с твоим дедушкой я всё же поговорю. Не хочу, чтобы он думал, будто я тебя использую.
— С дедушкой? — пискнул мальчишка. — Не надо с дедушкой! Он… у него… ему… С ним… я лучше сам с ним поговорю! Пожалуйста!..
Скрестив за спиной пальцы, я пообещала пацану, что и слова деду не скажу, а когда тот снова повеселел, спросила:
— Ну что, теперь в кондитерскую?
Джейми слегка порозовел, но, сглотнув набежавшую слюну, заулыбался:
— Ага.
Мы прошли до конца улицы, но уже на самом пороге кондитерской нас перехватила низенькая кругленькая дама. Одета она была в ярко-зелёное платье и белоснежный передник со множеством мелких кармашков.
— Да как же это так?! — Всплеснула она руками, загораживая мне проход и гневно сверкая глазами. — Это что же такое делается? Ещё дед моего прадеда в Литлвиладже хозяйственную лавку открывал, а вы за спичками и щёлочью к Саттону ходите?!
Я покосилась на Джейми, и мальчишка, недовольно цыкнув, обронил:
— Точно по губам читает…
— У него ж ни могилки в Литлвиладже, ни склепика! — продолжила причитать женщина. — Жена и дети здоровые, дай им Боженька долгих лет жизни. А я? Мне кто поможет? Мой-то совсем развалился, еле ноги передвигает. Помощи от него, как от козла молока, а некромант наш новый по заезжим хапугам ходит. Где справедливость, люди добрые?
