Такер ухмыльнулся. И эта ухмылка показалась мне ой какой многозначительной! А ведь, и правда, у него была прекрасная возможность проникнуть в комнату той ночью, а потом сделать вид, что прибежал ко мне на помощь. Прекрасное объяснение случившемуся, между прочим. Гораздо лучше того, которое предложил мне этот алхимик. Липовый.
— Значит, моя помощь не нужна?
— Только если домыть пол. Я щедро махнула рукой в сторону ведра с грязной водой, но Такер, сдаваясь, поднял руки вверх и попятился в коридор. Я вышла следом.
— Но не думай. Я оценила твой геройский поступок. Если бы со мной на самом деле случилась беда… или, допустим, более крупная мышь, твоё появление было бы весьма кстати. Кстати!
Я сделала вид, что только сейчас заметила, во что сосед одет и не постеснялась полюбопытствовать:
— А ты? Гулял по окрестностям?
Он смущённо кашлянул и неопределённо махнул рукой.
— Вроде того.
— А как же список? — Я попыталась наступить на его больную мозоль, но у Такера, как я успела уже выяснить, кожа была, как у носорога, потому что он даже не скривился.
— Нормально. Сегодня вечером планирую закончить.
— О!
То есть это был намёк на то, что часть из списка он всё же сделал. Какой молодец! Врёт, и не краснеет. Мы начали спускаться вниз. Джейми, подхватив ведро, хлопнул дверью и заспешил следом, боясь упустить хоть слово. Клянусь, от любопытства, у него даже уши слегка увеличились в размере и покруглели глаза.
Отвернувшись от помощника, я посмотрела на соседа и улыбнулась ему такой сладкой и доброжелательной улыбкой, что парень от неожиданности пропустил ступеньку, и от падения его спасли лишь вовремя подвернувшиеся перила.
— А можно я посмотрю, как ты работаешь? — проникновенно попросила я. — И кстати! У меня же друг… подруга алхимический факультет с золотым дипломом закончила. Я ей помогала часто. Ты ведь знаешь, что некоторые зелья можно только в четыре руки приготовить?
— Только если ты недостаточно профессионален, — заносчиво заявил Такер. — Ещё не появилось на свет такого зелья, с которым я не справился бы в одиночку.
Ну-ну.
— А вот зелья, требующие тишину и полной концентрации, имеются в большом количестве. Я сегодня, кстати, планирую варить… — я прикусила себе язык, чтобы не исправить на «готовить», потому что ни один уважающий себя алхимик не станет использовать это слово. Для варки — кухня. Лаборатория — для приготовления. — …Один очень сложный препарат, и хотел тебя попросить…
— Не отсвечивать? — догадалась я. Успел, значит, телеграмму-то прочитать. — Не переживай. У меня на кладбище дел — выше крыши, или, как стало модно говорить после того, как в Сити появилась железная дорога — вагон и маленькая тележка.
Такер остановился и поджал губы. И было просто любо-дорого посмотреть на его метания. Он-то ещё вчера пытался за мной увязаться, а сегодня — дудки! Сегодня у Марка Такера встреча, и он определённо не хочет, чтобы я о ней узнала.
Как интересно!
— А может, до завтра подождёшь? — почти жалобно попросил сосед. — Я бы помог…
Осёкся, заметив мою усмешку. Быстро сообразил, что настаивать не стоит — а то ведь и я могу внезапно вспомнить о том, что кухня у нас общая, — и понятливо кивнул.
— Ну, как знаешь.
На первом этаже мы разошлись, как в море корабли. Такер побрёл в лабораторию, а мы с Джейми направились к выходу во двор.
— Кокота покорми, пожалуйста, — крикнула я в спину своему помощнику. — А я мясо из холодильного шкафа достану, и через секунду догоню.
Но задержаться пришлось чуть на дольше, чем одна секунда.
Из-за Рафочки. Жуткий цветочек, нахохлившись, сидел на подоконнике и, убейте меня, выглядел таким несчастным, что у меня сердце сжалось.
Нет, со вчерашнего дня она не стала выглядеть лучше. Это по-прежнему было чудовище с отвратительными ножками, гнусными лепестками и пугающим глазом. Но в этом глазу отражалось одиночество ночного неба над головой, лютый холод тёмной зимней полночи и такая животная тоска, что я сглотнула.
— Мяса хочешь? — чувствуя себя полной идиоткой, спросила я, но выражение лица… морды… глаза Рафочки не изменилось. Она жалостно моргнула и выпростала из-под нижних лепестков тоненькую ножку-усик.
Вот что я за хозяйка такая? Мало того, что чуть не уморила несчастный цветочек, так ещё и в кружке с водой его оставила!
— Ладно, — пробормотала виновато. — Пойдём, найдём тебе новый горшок, и земли накопаем.
И добавила мысленно: «На кладбище».
Во дворе Джейми уже управился с Кокотом, но вредная скотина отказывалась жрать специально для него купленную чечевицу, и смотрела на меня волком, что было особенно дико, учитывая, что он петух.
— Ну, чем ты опять недоволен? — спросила я у него.
Кокот в ответ зыркнул на Рафочку и демонстративно отвернулся.
— Поди, ревнует, — прокомментировал его действия Джейми. Как ни странно, но, кажется, помощник мой был прав.
— Думаешь? — Я перевела взгляд с вредной птицы на парня. — Говорят, ревность голода не испытывает. Зачем хорошие продукты переводить?
— К-куо?!
— Как считаешь, получится у нас с тобой кашу из этой чечевицы сварить? Или суп. У нас в академии из чечевицы безумно вкусный суп варили. А подавали непременно с белым хлебом и солёным огурцом. Многие наши есть его отказывались. Говаривали, что не для благородных желудков еда. А я пробовала — не пожалела. Так что скажешь, Джейми?
Джейми растерялся, не зная, что ответить на такое заявление, а я рассмеялась. Помощник мой, конечно, знал о проклятии, свалившемся на дом алхимика, но ведать не ведал, что проклятие это хитро, изворотливо, обладает нравом мстительным и зловредным, однако человеческую речь понимает преотлично. И именно этому проклятию мой вопрос на самом деле и адресовался.
Кокот вернулся к кормушке, и Джейми, присев перед петухом на корточки, осторожно провёл рукой по перьям на его шее, погладил кроваво-красный гребешок. Странное дело, но зловредная птица ему это позволила, ещё и заклекотала одобрительно, на голубиный манер.
Я озадаченно почесала бровь. Почему Кокот меня не любит, я могла понять. Как мне объясняли, он всех живых на дух не переносит, а терпит одних лишь некромантов. И вот теперь мне интересно стало, отчего же сия демоническая птица так благоволит к помощнику моему.
В задумчивости я дошла до сторожки.
— Тут свой ценный цветок покамест оставьте. — Джейми указал на подоконник. — А я в сарайчике горшок посмотрю и землицы накопаю.
Рафочка печально задрожала листочками, и я вздохнула.
— Ой, да не трясись ты! — проворчала, испытывая не столько жалость, сколько досаду. — Не оставлю тебя одну. Спасибо, Джейми, но эту трусиху я возьму с собой. Надеюсь, твой дедушка не будет возражать против незваных гостей.
