Из своей корзины миссис Корн вынула кусочек белого картона. От него ещё пахло типографской краской, и мои пальцы немедленно перепачкались свежими чернилами.
— Аптека «Корн и сыновья», — прочитала я вслух. — Дом номер два на Ратушной площади. Открыты с шести до шести. Выходной — воскресенье. Постоянным клиентам — скидки… В Литлвиладже много аптек?
— Одна, — с гордостью ответила миссис Корн и всё из той же корзинки вынула новый томик Джойса Хардмана — автора страшно популярных детективных романов, бумажный пакет с логотипом известной кондитерской, зачарованный чайничек, вязание и четыре румяных яблока. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно.
Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Делать визитки, когда ты владелец единственного в своём роде заведения в городе — это странно и так по-провинциальному…
Но в целом очень мило.
— А мне вот интересно, ты в этом наряде собралась появиться перед людьми Литлвиладжа? Учти, встречать тебя придёт половина города, а вторая половина прилипнет к окнам своих домов, чтобы полюбоваться на тебя издалека… Запишут в гулящие девки, потом не отмоешься. Это я вижу, что ты совсем не такая, а народ, сама знаешь какой, ему только дай языком почесать.
Я смутилась и снова одёрнула форменную курточку, но как ни крути, в юбку её не превратишь.
— Но это стандартная одежда, — пробормотала я, хотя и сама в этих брюках — слишком узких, на мой взгляд, — чувствовала себя неловко… но не признаваться же, что я их на себя впервые в жизни нацепила!
— В длинной юбке, которая путается в ногах, в случае чего, далеко не убежишь. А нечисть, она ведь только в сказках неповоротливая…
Однако миссис Корн по-прежнему смотрела на меня с осуждением.
— Вот по ночам своё непотребство и будешь надевать. И на похороны. Наш бывший некромант всегда так делал… А в другое время рубашку носил с жилетом. И брюки всегда у Софьи Кэптон заказывал. Две пары лёгких и одну утеплённых — на зиму.
— Софья Кэптон — это портниха?
— Лучшая в Литлвиладже!
Я решила не уточнять, есть ли у миссис Кэптон конкуренты, что-то мне подсказывало, что ответ будет отрицательным. Вместо этого я состроила жалобную мордочку и печально поинтересовалась:
— И что же мне теперь делать? — Вызвать неодобрение горожан в первый же день мне хотелось меньше всего. Тем более и договор с бургомистром подписан только на словах…
— Переодеваться, конечно, — всплеснула руками миссис Корн. — Что же ещё? До Мидлстоуна остановок не будет, а он по расписанию только через час… Платья-то приличные у тебя есть? Я помогу, если что. Видно же, что такая благородная леди не привыкла одеваться без посторонней помощи.
— Да с чего вы взяли, что благородная?
Я ещё готова была понять, как бойкая старушка догадалась о том, что я некромант, направляющийся в Литлвиладж, но то, что я благородных кровей…
— Волосы у тебя светленькие, — тотчас же отозвалась она. — А брови чёрные. Ещё бабка моя говорила, что это первый признак породы.
— И всё?
— Ну, ещё вон кофры у тебя все одинаковые, осанка оглобельная…
— К-какая осанка? — перепугалась я, на всякий случай расправляя плечи. В детстве мне здорово влетало от гувернантки за привычку сутулиться. Я часами ходила по комнате, держа на голове «Азбуку цветов», а когда пожаловалась деду, эту безобидную книжку заменили на справочник по некромантии, который был раза в четыре тяжелее.
С тех пор прошло много лет, но никто больше не смел упрекнуть меня в плохой осанке.
— Во-во! — хохотнула миссис Корн. — Об этом и говорю. Будто оглоблю то ли в зад вогнали, то ли к спине привязали…
— Оглоблю?
— Но, в принципе, симпатично. Переодеваться будешь? Шторки задвинуть?
Вздохнув, я открыла один из трёх моих одинаковых кофров и вынула зелёное дорожное платье. Изначально я именно в нём собиралась ехать, но Эрша настояла, что правильнее будет, если дословно, «показать товар лицом» и явиться пред очи бургомистра во всеоружии.
— Чтобы он сразу увидел в тебе специалиста высшего класса!
И вот сейчас я в тысячу первый раз мысленно отвесила себе подзатыльник и напомнила фразу, которую произнесла в день нашего знакомства с Эршей её бабушка:
— Деточка, ну ладно она, у неё мозгов, как у комара, но ты-то её зачем слушала? Хорошие идеи в голову моей внучке ещё никогда не приходили.
Но ведь у каждого правила должны быть исключения. Хотя бы одно! Разве нет?..
В кофре платье почти не помялось, что меня несказанно порадовало. Наряд этот я приобрела в начале прошлой осени и выложила за него, надо сказать, половину той суммы, которую батюшка выделял мне на месяц. Конечно, можно было бы написать и попросить ещё, но я решила поступить ответственно и, как говорится, затянуть поясок.
Ну и заодно эксперимент провести, такая ли я самостоятельная, как сама себе кажусь, или без родительских крон не выживу и дюжины дней… Результат эксперимента меня несказанно порадовал, как и платье, невольно ставшее его инициатором. Мастерица, у которой я заказывала этот наряд, уверяла, что ткань, потраченная на пошив, была на магической основе. Ткачи, мол, не только вплели магию в каждую нить, но даже краску ею напитали, чтобы ткань не линяла при стирке и не выгорала на солнце.
— Сносу не будет! — уверяла меня портниха. — Не мнётся, не рвётся, моль его десятой стороной обходит…
— Ещё скажите, что стирает само себя, — фыркнула я, за что удостоилась снисходительного взгляда.
— Не стирает, мисс Лэнгтон. Лучше. Оно почти не пачкается. Вот, я вам покажу.
Портниха схватила с письменного стола чернильницу и смело выплеснула её на юбку. По подолу тотчас же расползлось отвратительное чёрное пятно…
— Вы что? — ахнула я. За платье было уже заплачено, поэтому моё возмущение можно было понять.
Мастерица загадочно улыбнулась и покрутила пальцем перед моим носом.
— Смотрите. — В руках её оказалась какая-то ветошь. Опустившись передо мной на колени, женщина провела тряпицей по пятну и, к моему вящему удивлению, оно почти сразу исчезло, будто его и не было. — Ну как вам?
— Чудеса! — согласилась я и приплатила ещё одну крону — на новые чернила.
А теперь, торопливо натягивая на себя этот волшебный наряд, я несказанно обрадовалась ещё одному его плюсу. Для того, чтобы снять его или надеть не нужна была помощь постороннего.
Я усмехнулась про себя, застёгивая пуговички, обтянутые тёмно-зелёной тканью. Жизнь в кампусе быстро учит самостоятельности. Одеваться без посторонней помощи, ухаживать за одеждой, готовить что-то кроме чая… Столовая у нас была, но по выходным она не открывалась, поэтому или ресторации, на которые частенько не хватало времени из-за учёбы, либо крутись, если не хочешь голодать.
