— Конечно, — улыбнулась я. Аппетит у Розы Корн был как у гусеницы шелкопряда — челюсти не останавливались ни на секунду.
В Литлвиладж поезд прибыл строго по расписанию — без трёх минут четыре. Служащий помог вытащить наши вещи на перрон и растворился со скоростью улепётывающей от опасности ящерицы, а я посмотрела на гору кофров и констатировала:
— Надо искать носильщика.
— Побойся Бога! — Миссис Корн осенила свой лоб святым знаком. — Откуда в Литлвиладже насильники? Мы тут привыкли своими силами справляться.
Я не удержалась от смешка.
— Не веришь? И напрасно. Сейчас появится мистер Корн и…
И мистер Корн действительно появился. Он шёл во главе шумной толпы, будто волна выкатилась из-за здания вокзала, вспугнула толстых голубей, омыла станционных хронометр, легко перескочила через клумбы, а затем шипя и ластясь разбилась о наши ноги.
Образно говоря.
По сути же аптекарь с нежностью обнял свою супругу и проворковал милейшим басом:
— Как доехала, булочка моя? — А потом как зарычит в мою сторону:
— Надеюсь, дорога была не очень утомительной?
— Никак нет! — ляпнула я на военный образец и только что в струну не вытянулась да каблуками не щёлкнула.
Миссис Корн потрепала мужа по щеке и покачала головой:
— Не пугай малышку, Кароль. Где твои манеры? Разве так встречают гостей?
Человеческая волна притихла, чтобы не пропустить ни одного слова дамы, которая, если я хоть что-то понимаю в этой жизни, по праву может носить звание первой сплетницы городка.
— Это же наша новая некромантша. Леди Лэнгтон.
— Некромантка, — полушёпотом исправила я. — Можно просто Вирджиния. Миссис Корн успела объяснить мне, что в люди в Литлвиладже словно одна большая семья.
Мои слова горожанам явно пришлись по вкусу, потому что волна вновь зашумела — одобрительно! — подхватила кофры и нас вместе с ним, и понесла, понесла куда-то по солнечной, выложенной одинаковыми круглыми камушками улице, мимо здания вокзала, мимо замысловатого фонтана, бьющего в знойное небо голубоватой струёй прохладной с виду воды.
Меня толкали, по-дружески хлопали по плечу, спрашивали, какие дни я планирую сделать приёмными, интересовались планирую ли открывать кабинет с частной практикой, а у меня голова шла кругом. И от шума, и от бесконечных вопросов, и от невыносимо знойного в сравнении со столичным солнца. Поэтому я лишь крутила головой, улыбалась, кивала, едва успевая пожимать плечами и просила повременить с вопросами.
— Помилуйте! — воскликнула я, когда меня попросили «по-дружески» заглянуть в очередной семейный склеп. — Мы ведь с господином бургомистром даже договор ещё не успели подписать!
— Да что там успевать! — фыркнул молодой мужчина, одетый с иголочки и по самой последней столичной моде. — Я Алан Конарди. Секретарь в Ратуше и личный помощник господина бургомистра. К сожалению, вынужден сообщить, что господин Уоррен отбыл по неотложным делам прямо с утра…
— Прям-таки неотложным! — фыркнули в человеческой волне. — У евоной тёщи сучка любимая заболела. Вот наша садовница и угнала его в «Жасминовый двор».
— Однако свою подпись на бумагах мой начальник успел оставить, — как ни в чём ни бывало продолжил Конарди. — Так что подписание договора — лишь простая формальность и много времени у вас не возьмёт.
А затем громко добавил:
— Но это не значит, что горожане тут же начнут досаждать новому некроманту личными просьбами. Они ведь не хотят, чтобы он… Прошу прощения, леди Лэнгтон!.. Она. Чтобы она повторила судьбу нашего старого!
Народ притих, а я испуганно уточнила:
— А что с ним случилось?
— Та шо с ним могло случиться, — на южный манер растягивая слова, протянули женским голосом из толпы. — Сбежал, пёсий сын.
Я выдохнула, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, сбежал — это лучше, чем убили, а с другой — это смотря от чего. Как там Эрша говорила? Работка не пыльная? Только и дел, что дорожки между могилками подметать? А я ещё в должность вступить не успела и багаж не распаковала, как меня просьбами забрасывать принялись…
Ох, чувствую, погорю я в этом Литлвиладже! Выпрут меня отсюда с таким позором, что вовек не отмоешься… Да теперь уже ничего и не поделаешь. Поздно метаться. Коней на переправе не меняют.
ГЛАВА 3:
В каждой избушке свои погремушки
Чем тише омут, тем профессиональнее в нём черти.
(Автор неизвестен)
Всю толпу в ратушу не пустили суровые стражники во главе с шерифом Форни.
— Не положено! — рявкнул он в моржовые усы и уже более миролюбиво добавил:
— Народ, не доводите до греха. Расходитесь по домам.
Народ поворчал, поворчал, но когда мы с Конарди, поставив все подписи и заверив их печатью, вновь вышли на площадь, то увидели лишь плешивого жирного голубя, который лениво посмотрел на нас левым глазом, сделал вид, что собирается взлететь, а потом махнул на нас крылом и неторопливо проковылял в тень чумного столба.
— Светлый Божечка, — пробормотал стоявший за моей спиной Конарди. — Именно в такие моменты я благодарю тебя за то, что ты ниспослал этому городу Барба Форни.
— А в другие? — с оторопью уточнила я.
— А в другие Божечку благодарит шериф. Леди Лэнгтон…
— Вирджиния, — перебила я. — Нам с вами в силу моей должности придётся часто общаться… Я не ошибаюсь?
Он улыбнулся и кивнул.
— Не ошибаетесь.
— Тогда избавимся от лишнего официоза сразу. Вы можете называть меня по имени. Алан?
Он наклонил голову, давая согласие на упрощённый вариант общения, и предложил:
— А теперь, если вы позволите, Вирджиния, я бы хотел проводить вас к вашему новому дому. Ваши кофры мои люди уже должны были доставить на место.
— Вы крайне любезны! — мило улыбнулась я. — Но я не вижу экипаж…
Конарди дико глянул в мою сторону, и я мысленно хлопнула себя по лбу. Провинция, Вирджиния, это провинция! Никаких экипажей. Местные предпочитают передвигаться на своих двоих.
— Впрочем, я люблю гулять. Далеко нам идти?
— На окраину, — ответил парень. — Глупо было селить некроманта вдалеке от кладбища.
— Действительно…
— Но не подумайте ничего плохого! Это хороший район. Я знаю, о чём говорю, потому что вырос на этой улице. И кстати, моя матушка до сих пор живёт именно там. Вы соседи.
— Я рада, — криво улыбнулась я.
Вот только этого мне не хватало для полного счастья — шпиона, который станет доносить о каждом моём шаге в ратушу.
