И в танце она держится по-другому. Ведет именно он, Ройс, по-настоящему ведет, не как с другими девчонками. Кэт в его руках как… воск. Не пытается диктовать, просто чувствует музыку, и куда только исчезает ее неуклюжесть…
Ройс нахмурился: «Но ей здесь не нравится, слишком многому нужно учиться. Кэт не понимает – кому больше дано, с того больше и спросится. Ее раздражает, когда время расписано по минутам, совсем не так Кэт представляла жизнь принцессы…»
Ройс тяжело вздохнул: он тоже порой завидовал сверстникам из обычных семей, они предоставлены себе, счастливые! Им никто не твердит об ответственности перед людьми – мол, они от тебя зависят, неумелое управление теми же заводами чревато для служащих потерей места, а значит – нищетой, поэтому – учись, учись и учись, не теряй драгоценного времени; перед собственным родом, честь которого ты не имеешь права посрамить; перед государством, ты должен уметь принимать взвешенные и ответственные решения, ведь тебя ждет место в палате лордов…
Нет, конечно, и среди родовитейших семейств Англии встречаются отщепенцы! Вот они-то и ведут ту жизнь, о которой мечтала Кэт. Но уже взрослыми, детство и юность у всех как под копирку.
И учеба в закрытой школе ничуть не лучше. Когда папа был жив, Ройс два года отучился в ней, нелегких, скажем так, года. Зато приобрел друзей, они до сих пор встречаются. Да и Интернет здорово выручает, по телефону не всегда поболтаешь, нужно, чтобы совпали часы отдыха.
Ройс помрачнел: теперь мама одна. Она до сих пор не оправилась после смерти отца. Он не может оставить ее, это немыслимо, мама только-только начала приходить в себя.
Миссис Моррисон дала знак, что время вышло. Телевизионщики неохотно потянулись со своими камерами к двери, и Ройс невольно улыбнулся, заметив, как просияло сумрачное личико Кэт. Да и Дженни откровенно радовалась, она устала страховать новую подругу: Кэт совершенно не умела общаться с журналистами. Или ловилась на их провокации, или откровенно грубила, что ничуть не лучше.
Дженни с некоторым недоумением посмотрела на Кэт – подруга все никак не могла распрощаться с пациенткой госпиталя, явно не англичанкой, смуглой и раскосой Нуржаман, лежащей неподвижно, загипсованной с ног до головы. Кажется, ее выбросил из окна третьего этажа пьяный отчим.
И охота Кэт с ней возиться! «Эмигрантка всего лишь», – брезгливо подумала Дженни. Добрая в общем-то девочка, она ничуть не сомневалась, что Англия предназначена только для англичан – ну и европейцев можно стерпеть! – а выходцам из стран Азии здесь не место. От них слишком много грязи, слишком много проблем, да и деньгам налогоплательщиков можно найти другое, лучшее, применение. Так считали ее родители, и Дженни верила им: к тому же, азиаты так некрасивы!
Ройс заметил – Кэт, прощаясь с больной сверстницей, что-то торопливо писала в протянутом ей блокноте. Он подошел поближе и бросил небрежный взгляд через плечо девочки: ничего себе – электронный адрес! Причем российский, неужели Кэт все-таки поняла, что не спит? Или это так, на всякий случай?
Юноша сочувственно улыбнулся: еще сегодня утром русская гостья не сомневалась, что видит сон. Ройс сам видел, как на занятиях она ожесточенно ущипнула себя за руку и потом удрученно рассматривала покрасневшее запястье. Смешная!
Он вздрогнул от неожиданности, когда Кэт обернулась и посмотрела на него в упор. Снег прекратился, солнечный свет из окна падал на ее лицо, и Ройс впервые заметил, что глаза у девочки не черные, а темно-карие, с тоненьким золотистым ободком вокруг зрачков. И густые длинные ресницы. И тонкие брови дугами.
И высокий, хорошей лепки лоб. И удивительно яркие, пухлые, невольно притягивающие взгляд, губы. И… веснушки ее совсем не портили!
– Все хорошо? – хрипло спросил он.
Катя растерянно кивнула и почему-то обрадовалась, когда миссис Моррисон как всегда немного визгливо закричала:
– Господа, господа, не теряем времени, вам еще готовиться к рождественскому балу! – Она звучно похлопала в ладоши. – Уже почти два часа. Не забывайте, у больных детей режим, им пора обедать и спать!
– Нам тоже хорошо бы пару часов подремать, – проворчала за спиной Кати Розмари. – Я уже с ног валюсь, эти благотворительные спектакли так выматывают…
– А у меня лицо как деревянная маска, столько сегодня улыбалась, – раздраженно буркнула Стейси. – В жизни так не уставала!
«Кошмар, еще и рождественский бал…» – Катя затравленно оглянулась на миссис Моррисон и подумала, что она обязательно станет вечером всеобщим посмешищем.
Перепутает вилки и ножи – это раз. Не сможет безмятежно улыбаться, когда ее будут представлять другим ученикам миссис Моррисон и устроителям бала – это два. Оттопчет все ноги партнерам во время танцев – это три…
Впрочем, кто сказал, что ее вообще пригласят танцевать?!
Глава 10
Рождественский бал
Катя почти не дышала, боялась помять новое платье, сшитое специально к сегодняшнему дню. Почти белое, с легким розовым оттенком, оно удивительно шло ей, Катя впервые не показалась себе уродиной, глядя в безжалостное зеркало.
И волосы ей уложили необыкновенно удачно: большую часть подняли наверх и украсили живой орхидеей, а отдельные темные локоны свободно падали на лоб и плечи, подчеркивая белизну кожи и высоту шеи. И «стоечка» из крупных розоватых жемчужин Кате очень нравилась, она дополняла платье, как бы «ставила точку», делая ее наряд уникальным и совершенным.
Лилли, увидев ее, пришла в восторг и по-детски захлопала в ладоши. Сегодня причесывала и одевала Катю не она, а известнейший лондонский стилист и его мастера. Они обращались с Катей одновременно уважительно и бесцеремонно, словно забывая временами, что перед ними не манекен, а живая девочка.
Правда, ее двухчасовые муки того стоили!
Уставшая Катя простила мастерам все, когда увидела ошеломленные лица Ройса и герцогини Хостонской. А противная мисс Глюк демонстративно протерла глаза и заявила, что видит сон, уж слишком Катя сейчас тихая, торжественная и благопристойная.
Подумать только, так и сказала – благопристойная! Будто она, Катя, раньше вела себя… хм… не пристойно, что ли?
Катя протяжно вздохнула, наблюдая в окно, как быстро проносятся мимо поля, деревья вдоль обочин и небольшие поселки. Дороги здесь, в Англии, сильно отличались от российских, конечно, в лучшую сторону.
Катя почти не чувствовала движения, настолько мягко и бесшумно двигалась машина. И это на приличной скорости! Сто семьдесят, сто восемьдесят километров в час даже в дождь, о таком в России приходилось лишь мечтать. Когда только появятся у нас подобные автобаны…
Катя украдкой посмотрела на Ройса и жарко вспыхнула, поймав его внимательный изучающий взгляд. Снова отвернулась к окну и тоскливо подумала, что в жизни не видела такого красивого парня. Жаль, он не для нее! Здесь, во сне, Ройс ее кузен, ближайший родственник. А если бы все это происходило наяву, то кто она такая, чтобы Ройс обратил на нее внимание?! Простая девчонка. Даже не слишком симпатичная. Правда, в ней тоже течет дворянская кровь… Кате вдруг стало стыдно: да какая разница?!
