– Замечательно, – сообщил мистер Донахью, затем повернулся, прижал телефон к уху и унесся прочь.
Джейни посмотрела на меня сверху вниз и на мгновение закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от реальности.
– Извини, пожалуйста.
– Что такого я сделала?
– Просто он очень устал. И злится из-за риелтора. Он его терпеть не может.
– И меня, по-моему, тоже.
– Вовсе нет, Лив. Прости. Просто он… он сейчас вообще на все злится, и особенно на то, что связано с этим городом.
– Ему не нравится в Гленнон-Хайтс? – Это звучало нелепо. Как если бы кто-то сказал, что терпеть не может молоко или День Труда.
– Мне кажется, здесь все не так, как они ожидали. И потом это письмо. – Первое письмо, я имею в виду. Боже, как все запутанно. – Она закрыла лицо руками.
Мгновение казалось, что она расплачется. Но потом она словно стряхнула с себя это состояние, связала свои длинные темные волосы в хвост и вернулась к разбору книжного шкафа. Она действовала так же быстро, как и говорила – аккуратно поднимала каждую книгу и нажимала на полку там, где она стояла.
– Давай ты начнешь ставить книги на нижних полках обратно?
Мы вошли в определенный ритм. Джейни возвышалась надо мной. Мне не слишком хотелось разговаривать, хотя было неуютно и неловко молча стоять так близко друг к другу, вдобавок постоянно прислушиваясь, не возвращается ли мистер Донахью.
– Обычно он совсем не такой, – проговорила Джейни. – Просто на него столько всего свалилось.
– Что ты имеешь в виду? – мрачно спросила я и услышала, как она сделала глубокий вдох.
– Я не уверена, что мы на самом деле могли позволить себе этот дом.
Казалось, она хотела сказать что-то еще, но сдержалась. Вместо этого она взяла в руки темно-красную книгу в кожаной обложке, и стена вдруг открылась.
Мы стояли, раззинув рты, и разглядывали небольшую комнатку, всего фута три
[6] в длину. В ней был цементный пол, как в подвале, а стены обиты деревянными панелями.
– Что это там в углу?
Я показала на скрючившуюся фигуру, и мой палец задрожал, а в горле начал зарождаться вопль. На мгновение мне действительно показалось, что там, скорчившись, сидит человек.
Джейни шагнула вперед и пнула его.
– Джейни! – выдохнула я.
– Это спальный мешок.
Но он был не такой, какие сейчас берут в походы. Армейского зеленого цвета, из плотной ткани. Когда Джейни его пнула, поднялось облако пыли.
– Джейни, это довольно жутко. Тут кто-то спал.
– Вряд ли это было недавно. – Она потерла нос и фыркнула. – Тут столько пыли – мне кажется, он сто лет уже тут валяется. – Она взяла мешок двумя руками и протянула мне. Но прежде чем я успела что-нибудь сделать, Джейни уткнулась лицом во фланелевую подкладку. – По запаху довольно старый. – Она наморщила нос и принялась рыться внутри мешка. – Ой, смотри, что было в углу. – Она подняла тетрадь на спирали в бумажной обложке. Сверху стояло: «Мой скаутский журнал». На обложке был нарисован орел с американским флагом в когтях.
– Там внутри есть имя?
Джейни помотала головой.
– Только инициалы: Т. М. Смотри. – Она показала мне, что большинство страниц из дневника вырвано. А между теми, что оставались, кто-то хранил аккуратно сложенные старые обертки от батончиков Hershey. – Слушай, может, Т – это «Тэтчер»? Какое у него второе имя? Сыновья Лэнсомов были бойскаутами?
– Мне кажется, стоит поинтересоваться, был ли бойскаутом их дедушка. Все это выглядит очень старым.
– Угу. Наверное, если ты такой старый, что мог десятилетиями наблюдать за домом и заодно развить к нему нездоровую привязанность, то выбираешь снаряжение, которое соответствует тебе по возрасту. – Джейни закусила губу. – Подожди-ка. Закрой меня внутри.
– Что? – Она попятилась обратно в темную комнатку. – Ни за что. Выходи оттуда.
– Не бойся. Если что, ты знаешь, как открывается вход. – Но я колебалась. – Давай, Лив. Трупов же мы не нашли.
– Пока что.
– Давай.
Я закрыла шкаф снаружи.
– Ну что? Счастлива? – крикнула я.
– Я бы не сказала, что я счастлива, – ответила Джейни. – Скорее в полном шоке. С ума сойти можно.
– От чего? – спросила я, чуть ли не лопаясь от любопытства. И, конечно же, именно в этот момент в комнату вошел мистер Донахью.
– Это я, – сказал он, оглядываясь в поисках Джейни.
– А, мистер Донахью! – Я повернулась к нему лицом и прижалась спиной к книжному шкафу. – Это вы. Здравствуйте! – Заметив, что он убирает телефон в карман, я прикусила губу. К сожалению, сейчас все его внимание было направлено исключительно на меня. – Джейни решила отнести пару книг к себе в комнату. Они понадобятся нам на уроках литературы. – Я совершенно не умею лгать. Все, что я говорила, звучало как полный бред. – Каждый год учитель литературы придумывает какой-нибудь проект. В этом году это журнал. О книгах. Я рассказала Джейни, и мы решили начать пораньше. Чтобы установить хорошие отношения. С этим учителем.
– Джейни очень повезло, что ты помогаешь ей освоиться.
– Да, вы уже говорили это за ужином, – сказала я, не добавляя: «До того как решили мне нахамить». – Рада помочь.
– Я должен извиниться за свой срыв, Оливия.
От неожиданности я засмеялась – всякий, кто слышал этот смех, безошибочно мог бы описать его как истерический.
– Ничего страшного. Нам не стоило торчать в гостиной и копаться в книгах.
– Вы можете находиться где угодно. Я вел себя нелепо. Пожалуйста, чувствуй себя как дома.
– Спасибо, мистер Донахью.
Я словно чувствовала, как меня окутывает облако беспокойства. Он кивнул, но не ушел, как я надеялась, а просто смотрел на меня, словно передавая мне какое-то сообщение взглядом. В этот момент он очень напоминал Бена.
– Думаю, Джейни скоро спустится.
– Да, конечно. – Он смотрел на меня еще пару секунд. – Еще раз прошу прощения. – И, наконец, ушел.
– Он ушел? – голос Джейни слышался так ясно, словно она стояла рядом со мной, а не в комнате за шкафом.
– Подожди минутку. – Я подошла к окну, чтобы выглянуть наружу. Мистера Донахью нигде не было видно. – Вроде да. – Я услышала тихий щелчок, а потом книжная полка повернулась, и Джейни вышла наружу, вся в пыли. – Ты все слышала?
– Каждое слово, – возбужденно произнесла она. – Но тут кое-что покруче. Пойдем со мной, – она потянула меня за руку.
– Ни за что. – Я смогла сделать только шаг в эту маленькую комнату, и у меня не было никакого желания в ней запираться.
