Но Бен, судя по всему, сдержал обещание, потому что с утра мама разбудила меня со словами:
– Оливия, к тебе пришла Джейни. Отец на работе, а я еду в город. Сказать ей, чтобы поднималась?
– Да, конечно. Она что, пришла прямо сюда? Прямо сейчас?
Мама улыбнулась:
– Она сказала, что получила твое сообщение. На первый взгляд она в порядке. – Мама шагнула было из комнаты, но тут же вернулась. – Я совершенно не возражаю, чтобы вы оставались здесь, но если вы пойдете к Джейни, я должна об этом знать. И кто-либо из взрослых должен быть дома. Договорились?
Я кивнула. В конце концов, это было вполне разумно.
Когда Джейни вошла, я чуть не сбила ее с ног. Вероятно, это не лучший способ обращаться с жертвами травмы, но я была так рада ее видеть!
– Что у вас произошло? Ты в порядке? Полиция уже что-то выяснила? – Она очень крепко обняла меня в ответ, так что я продолжала щебетать: – Бен тебе рассказал? Я попыталась прийти. Ну то есть, вообще-то я приходила, но ты, видимо, уже заснула к тому моменту. И когда я пришла, Бен прочитал мне целую лекцию о рисках и вашем отце с ружьем.
Джейни шмыгнула носом и засмеялась:
– У нашего отца нет ружья.
– Ну ясное дело! И должна сказать, это крайне мудрое решение. – Мы обе засмеялись, а Джейни даже прослезилась – непонятно, от смеха или от чего-то еще.
– Не знаю, чего я так разволновалась. Это же просто очередное письмо. Сержант несколько раз говорил про эскалацию, но оно было совершенно такое же, на той же бумаге. Но, кажется, в этот раз они лучше нас изучили.
– В смысле?
Джейни достала телефон, чтобы показать фотографию. Черные чернила на кремовой бумаге.
Кто же ты, чужак? Я наблюдаю – я вижу, как свет в окнах зажигается и гаснет. Знаю, когда вы спите и когда ваши дети не спят. Но под половицами таятся кости. Я слышу их пение. Ступая по полу, знай, что кости прямо там, под твоими ступнями. И скоро твои собственные кости к ним присоединятся.
Мне вдруг стало холодно, в точности как прошлым вечером, когда я дожидалась известий, что у Донахью все в порядке. Я стащила с кровати одеяло и завернулась в него.
– Тебе не кажется, что это письмо хуже предыдущих?
– Тот, кто его написал, явно рассчитывал на реакцию. И он ее получил – явился целый отряд кавалерии. – Она перевела взгляд мимо меня, на кровать. – Это что, перчатка моего брата?
Мне все еще было холодно, но к лицу прилила кровь.
– Да? Отец нашел ее на крыльце. Он думал, может, это кто-то из школы. – Я как ни в чем ни бывало подала ей перчатку, словно не спала всю ночь, сунув в нее руку, как какой-то недоделанный сталкер.
– Он ведет себя еще более странно, чем всегда, – сказала Джейни. Я сохраняла на лице ровное выражение. – Бен, а не твой отец. Это с ним с того первого разговора с полицией – ну, ты и сама там была. А вчера его даже не было дома, он явился, когда полицейские уже приехали. Вошел вразвалочку, словно полицейские постоянно торчат у нас в гостиной.
– Серьезно? Он что, не ужинал вместе со всеми?
– Неа. Мы все собрались, и сперва он сказал, что встретится с нами уже там, но так и не явился. Представляешь, что мои родители устроили бы, если бы так поступили я или Люси? Просто слился и даже никак это не объяснил. И мы все сидели и ждали до бесконечности, прежде чем сделать заказ.
– А он сказал, что случилось? С кем он был?
– В том-то и дело: он не захотел. Ничего не сказал никому из нас. – Джейни связала волосы в пучок и опустила на меня твердый взгляд. – Сейчас я задам тебе вопрос, и ты должна ответить на него абсолютно честно.
«Ой-ей, – подумала я. – Она знает». Я прикрыла глаза и снова открыла их, но Джейни по-прежнему сверлила меня взглядом.
– Пообещай мне.
– Конечно, я обещаю. – Я плотнее завернулась в одеяло, стараясь не смотреть на бейсбольную перчатку у нее в руке. – Джейни, в чем дело?
– Я даже произнести это не могу.
– Что, Джейни? «Ну скажи уже».
– Как ты думаешь, Часовой – это Бен?
– Нет, – ответила я и повторила с куда большим чувством, – нет! Между чувством глубочайшей вины и полыхающей ярости лежали две с половиной секунды. – Джейни, как ты можешь даже думать о таком!
– Могу. И думаю. Такую историю только он мог выдумать. Ты его совершенно не знаешь. Когда пришло первое письмо, мы все сразу же об этом подумали. Все. Вся семья. Мы столько времени потратили на эти игры в детективов, со списками подозреваемых и допросом соседей. Но иногда верный ответ – самый простой.
Я помотала головой:
– Это не он, Джейни.
– Все сходится. Ты понятия не имеешь, как он хотел остаться в Нортхемптоне. Он собирался жить у друзей, подавал документы в школу-пансионат. Он даже устроил встречу родителей со школьным психологом, чтобы уговорить их снять ему квартиру. И это после всего, через что заставил их пройти!
– Думаю, он просто не хотел расставаться со своими друзьями.
– С одним другом. – Джейни смотрела мне в глаза, словно чтобы убедиться, что каждое слово достигнет цели. – Вернее, подругой. Она была довольно хорошенькая. И хотела, чтобы мы уехали. – Джейни излагала свои аргументы. – Во-первых, он достаточно сумасшедший, чтобы вообще такое придумать. Потом, он все время куда-то исчезает. Как вчера вечером – он прогулял семейный ужин, но он же должен был быть где-то поблизости. – Она подняла бейсбольную перчатку и помахала ею – улика номер один. – Он ведь оставил это у тебя на крыльце.
– Вспомни, что нам говорила мисс Эббот. Письма начались еще до того, как вы переехали.
– Мои родители отправили предложение о покупке четыре месяца назад. Бен мог уже тогда написать первое письмо. – Она откинулась на кровати и бросила перчатку в другой конец комнаты. Мячик выпал из гнезда и громко покатился по деревянному полу. – Извини. – Я пожала плечами, надеясь, что она так и оставит все это валяться. – Я люблю своего брата, Оливия. Но за последний год с ним много всего произошло. Он убедил себя, что любит эту девушку, и не слушает тех, кто пытается воззвать к его разуму. Я знаю, что он может быть веселым, остроумным и все такое, но на самом деле он просто притворяется, что ему все равно, что он застрял в этой дыре.
Джейни говорила и говорила, а я слушала, хотя из-за этого чувствовала себя виноватой. Я загнала себя в угол – в какую бы сторону я ни повернулась, то кого-нибудь предавала.
– Ты думаешь, что Бен – это просто саркастичный парень, который смешно шутит, но ему нравится издеваться над людьми. Потому что он ополчился на весь мир. А знаешь, кто еще производит такое впечатление? – Она включила экран телефона и повернула его ко мне. – Тот, кто пишет эти письма. – С фотографии на меня, словно ухмыляясь, смотрело последнее письмо Часового. Буквы казались более крупными – словно он повысил голос, чтобы его услышали. – Мне кажется, поэтому мой отец и не хотел идти в полицию. Он тоже думает, что это Бен. – Я решила не напоминать Джейни, что такое поведение делает самого мистера Донахью главным подозреваемым. – Даже вчера вечером на том, чтобы вызвать копов, настояла мама. Теперь полиция этим занимается, и они разберутся, что к чему. Они вчера все сфотографировали на профессиональную технику. Сняли отпечатки пальцев. И скоро Бена опять арестуют. И за что? За идиотский розыгрыш, на который он пошел, потому что наши родители решили переехать. Так глупо.
