– Но как же он попал внутрь? Мы же были дома. – Миссис Донахью все еще ничего не понимала.
Бен попытался ей объяснить.
– Думаю, это именно то, о чем мы говорили, мам.
Она отошла назад и стала посреди комнаты, обняв саму себя руками. Будто ей казалось, что, если стать максимально незаметной, то Часовой ее не тронет.
– Давайте сохранять спокойствие, – сказала я. – Мы вызовем полицейских и подождем их у меня дома.
Я достала телефон, но связи не было. И мистер Донахью тоже завопил:
– У меня сеть не ловит!
Бен яростно замахал руками, а потом поднял палец к губам и прошептал:
– Наверняка Макговерн что-то делает со связью.
Он неслышно подошел к стационарному телефону и поднял трубку. Мы все замерли в ожидании. Он медленно покачал головой.
Снова раздался грохот – теперь было ясно, что он доносится со второго этажа. Миссис Донахью подпрыгнула от неожиданности и закричала:
– Нед! Немедленно прекрати!
Мистер Донахью показал на входную дверь, и все дружно двинулись в ту сторону.
Сначала мы заметили придвинутую к двери металлическую скамейку и поняли, что он все это время был здесь, незаметно занимаясь своим делом, пока мы трепали языками в гостиной. Потом почуяли запах дыма. Люси вытянула шею, выглядывая наружу.
– Крыльцо горит. Он поджег дом!
Мы отскочили назад. Некоторые из нас цеплялись друг за друга и еле сдерживались, чтобы не закричать.
Сначала это казалось еще одной загадкой. «Где прячется Нед Макговерн? Что Часовой предпримет теперь?» Но потом я увидела, как мистер и миссис Донахью посмотрели друг на друга – на их лицах читался ужас.
Вслед за мистером Донахью мы пошли обратно в кухню. Мы шли все вместе, глядя в разные стороны, словно Нед может в любой момент проломить стену и нам придется с ним драться. Но, еще даже не видя пламени, мы ощутили жар по ту сторону двери черного хода.
– Пап, что насчет окон? – сразу же тихо спросил Бен.
Мистер Донахью сжал руками голову, пытаясь что-то придумать.
– На них двойные замки. Мы поставили их ради безопасности, – словно бы извиняясь, сказал он.
Бен посмотрел на меня:
– Мы пойдем через тайный ход. Думаю, после всего случившегося он не ждет, что мы поднимемся наверх.
Я помотала головой:
– Слишком долго. Пока мы все спустимся вниз, многое может случиться. И еще помнишь тот лязг? Вполне может оказаться, что наверху мы обнаружим, что он каким-то образом уничтожил лестницу.
– Логично, – сказал Бен.
Всего одно слово, но внутри у меня разлилось тепло. И не потому, что дом горел, а потому, что получилось произвести впечатление на парня.
Мы вдвоем повели всех к погребу.
– Мы с Ливви кое-что придумали, – шепотом сказал Бен. – Но вы должны нам довериться.
Бен повернул ручку, но дверь заклинило. Он нахмурился и ударил в нее плечом – та открылась с глухим стуком. Он поймал мой взгляд и затем глазами указал наверх. Я понимала, о чем он думает – этот звук мог подсказать Часовому, что мы собираемся делать.
Мы торопливо провели всех вниз по ступенькам. Бен шел впереди, а я – последней, постоянно оглядываясь назад. Мне казалось, что в погреб вот-вот ворвется Макговерн. Я сразу поняла, в какой момент Бен открыл холодильник.
– Что за бред ты нам предлагаешь? – спросил его отец.
– Вам придется нам поверить, – прошипела я. – Бен знает, что делает. Он пойдет впереди, а я буду замыкающей.
– Ты готова? – спросил Бен, глядя на меня поверх голов своей семьи.
– Да. – Я махнула в сторону холодильника. – Вперед.
Он забрался внутрь, низко пригнулся и пополз.
А я начала привязывать веревку к крюку в стене. На мгновение я засомневалась: если я это сделаю, то Часовой точно догадается, где мы. Но если дверь закроется, пути назад не будет. А мы не знаем, свободен ли путь.
Я затянула узел на веревке. Мы друг за другом забрались в холодильник. Мистер Донахью хотел поменяться со мной местами, но я подтолкнула его вперед, прошептав: «Я знаю, что делать».
Я ползла по песчаному туннелю, где было жарко и душно, и старалась не дать своему воображению разгуляться. Интересно, дом над нами уже охвачен огнем? Впереди цепочки Бен то и дело выкрикивал что-нибудь ободряющее. «Осторожно, тут низко. Пригнитесь. Уже почти пришли. Чуть-чуть осталось». И тем же бодрым тоном он произнес:
– Привет, Нед. Как делишки?
К этому моменту я и мистер Донахью еще не выбрались из туннеля. Он резко остановился:
– Оливия, иди назад, – прошептал мистер Донахью.
– Нет.
– Сейчас же! – сказал он и заторопился вперед к своей семье. Если полезу обратно, то просто застряну в этом туннеле, а с ними произойдет что-то ужасное, пока я буду торчать в этом каменном гробу, наполненном горячим воздухом и пылью, с бушующим огнем позади.
Так что я поднажала и двинулась вперед. Добравшись до погреба, я увидела, что Нед заставил всех сесть, прислонившись спиной к стене. Сам он возвышался над ними, размахивая чем-то длинным и металлическим. В одной руке у него были большие садовые ножницы, а в другой – топор. Он что-то говорил, жестикулируя, и тень, которую он при этом отбрасывал, была похожа на чудовище с огромными когтями.
Я оставалась в туннеле, вроде бы незамеченная. Нед уже успел разойтись.
– Вы даже не соображаете, что наделали. Что посмели осквернить. Этот дом был святилищем. Обителью радости. И тут появились вы – с вашими мелкими жалобами и претензиями. И вам еще хватило смелости быть неблагодарными! Я ждал. Сперва я думал, вам просто нужна подсказка. Как вы могли жить посреди всего этого великолепия и остаться такими пустыми? Этот дом десятилетиями принадлежал Лэнсомам. Но я – я не Лэнсом. Мне никогда не позволяли забыть об этом. Я был лишь гостем, допущенным из жалости. Но золотые времена прошли, и величие померкло. И совершенно неожиданно у меня появился шанс. – Я завороженно наблюдала, как жилка на виске у Неда бьется в такт его гневным словам. – Мне оставалось всего несколько месяцев, чтобы накопить на первый взнос.
– Так значит, ты писал письма, чтобы нас выкурить? – встряла Люси. Судя по всему, она совершенно не видела берегов в своем стремлении к конфликтам.
– Я хотел вас предупредить.
– Не говори ерунды! – завопила Люси. С каждым новым словом она становилась все больше похожа на самого Неда. – О чем предупредить? О своей коллекции скаутских значков? Комиссия за дом наверняка серьезно увеличила твои накопления. Как мучительно! Прямо душещипательный рассказ О’Генри. Но если бы ты занялся перепродажей, то получил бы еще одну комиссию того же размера. Да и кому мог бы понадобиться печально известный Дом Часового? Все бы решили, что ты делаешь нам одолжение, позволяя сбыть проклятую недвижимость с рук. Но только вот папа слегка переборщил и подал в суд на тебя тоже, и это спутало твои карты. А то на двери бы уже красовалось бы твое имя, разве не так?
