А я поначалу даже устроила что-то вроде игры, скармливая прессе кусочки информации. Я часто сидела на крыльце в старых хэллоуиновских костюме и по большей части скучала. Но происходящие развлекало мисс Эббот. Она даже попыталась уговорить New York News взять интервью у кота Горацио.
Кажется, журналисты несколько месяцев не понимали, что Донахью больше не живут на Олкотт, 16. Те жили в гостинице долгосрочного проживания и уехали перед началом зимних каникул. Сначала они говорили, что не хотят жить в своем доме из-за внутренних повреждений. Но Джейни призналась, что в гостиничном номере проще заснуть. «В гостинице, по крайней мере, предполагается присутствие других людей», – сказала она.
Я подолгу думала о Неде Макговерне и о том, какие внутренние повреждения получают люди. А некоторые, наоборот, обладают удивительной силой, словно их сердце поддерживают прочные деревянные балки. Иногда мы с тетей Джиллиан вместе сидели на скамейке на бейсбольном поле и молчали. Но я знала, что мы обе думаем о том, что же такое случилось с маленьким Тедди, что так сильно разрушило его душу.
А иногда я хожу на бейсбольное поле одна. Иногда тренируюсь. Или выскальзываю ночью из дома и беру с собой бейсбольную перчатку. Я хотела вернуть ее Бену, но он велел оставить ее себе. Я понимала, что наша дружба закончится вместе с переездом. Мы с Джейни лгали, обещая друг другу писать. Я же помнила, что она говорила о своих старых друзьях и о том, что нет смысла цепляться за прошлое. Понимала, что там, где они окажутся теперь, тоже найдется какая-нибудь девочка-соседка, на которую Джейни обрушится, словно тайфун. А я продолжу тихо плыть по течению в Гленнон-Хайтс, где каждый, казалось, знает меня с рождения.
* * *
Бен, ссутулившись, появился у нашего крыльца вечером накануне отъезда. Мой отец, должно быть, видел его, возвращаясь с работы, но не остановил меня, позволив выйти из дома и бегом направиться к скамейке, где он сидел, положив рядом бейсбольную перчатку.
– Дело в том, – сказал он, – что я верю в прощания.
– Ты почти ни во что не веришь, но веришь в это? – спросила я.
– Я верю во множество вещей.
– Назови хотя бы что-то, что не будет фильмом из восьмидесятых или явлением поп-культуры. – Я уже добежала до него, но Бен не стал ускоряться, так что мне пришлось довольно нелепо бегать вокруг него, пока мы двигались по улице. Впрочем, это помогало отвлечься.
– Я верю в силу хорошей игры в мяч.
– Ага, – ответила я. – Ну ладно.
– Но участники должны быть одного уровня.
– Я понимаю, о чем ты.
Я перешла на шаг и почувствовала, как хлопковый рукав моей футболки касается его рукава. Я часто не понимаю людей, но я слышала, что Бен произносит мое имя совершенно особенным голосом. Знала, что каждый раз, когда он удачно шутит или чем-то гордится, то бросает на меня незаметный взгляд. Я знала, что я ему нравлюсь. Но еще я понимала, что он не позволит этому что-то изменить.
– Понимаешь, Ливви, ты очень хороший партнер для игры в мяч. Оставь эту перчатку себе, и когда в следующий раз будешь бросать, пусть на той стороне будет человек, достойный…
– Ладно. – Я оборвала его и ускорилась, подняла перчатку и затем прижала ее к груди, потому что она была моим сокровищем. – Я понимаю, – кивнула я.
– И это все? – спросил Бен. – «Ладно»?
Сперва он беспокойно нахмурился, но потом выражение лица сменилось на удивленное. И в тот момент я была самой крутой девушкой, которую он когда-либо знал.
– Это все. – Я глубоко вздохнула, как всегда делала перед последним спринтом к дому. – Прощай, Бен Донахью. – И я побежала прочь изо всех сил, чтобы он не увидел, как я плачу.
* * *
У меня в шкафу лежит деревянный ящик. Обычный ящик в шкафу, а не какое-нибудь потайное дно. Там я храню ту бейсбольную перчатку. Еще там есть газетные вырезки того лета и следующего. А в самом низу лежат вещи Теда Макговерна, завернутые в старый бойскаутский галстук.
Я до сих пор время от времени высыпаю содержимое ящика на кровать и раскладываю в том порядке, в котором это кажется мне логичным. Впрочем, когда-нибудь я отнесу все в библиотеку – вдруг та библиотекарша захочет что-нибудь забрать для зала местной истории. Люди, знавшие истории о Гленнон-Хайтс, периодически заезжают к нам полистать ежегодники и почитать старые газетные вырезки.
Раньше меня это возмущало, но сейчас кажется правильным. В городке вроде нашего должно быть место, куда ты можешь прийти, чтобы встретиться со своим прошлым.
Благодарности
Посылаю любовь и благодарность семьям Корриган, Маккей и Райден, а еще Энн Гленнон, Стиву Лою и Пэт Нири. Я пишу теперь уже практически всю жизнь, и мне очень повезло, что эти люди много лет дарят мне неиссякаемую поддержку и вдохновение.
Спасибо Кормаку и Мейв. Надеюсь, вы когда-нибудь поймете, почему ваша мама время от времени не отходит от своего ноутбука. А также Роуз Абондио, Робу Францманну и Элле Новак, которые показали нам, что семьи могут увеличиваться разными способами.
Также я благодарна своим друзьям, особенно тем, которые в разговорах помогали мне отшлифовать сюжет этой книги и обсудить все возможные ужасные исходы: Джо Чодл, Ханна Гэрроу, Элайджа Кауфман, Стейси Макмиллен, Билли Меррелл, Марк Настус, Сара Нардулли, Шерри Ригги, Денис Райан, Мередит Сантовассо и Нина Стотлер.
С каждым новым днем и каждой написанной страницей я благодарю судьбу, что мне довелось работать с Дэвидом Левитаном и его волшебной командой в Scholastic.
Наконец, я ежедневно провожу много времени в начальной школе «Рутгерс», где меня окружают замечательные личности. Ничего из происходящего в книге не было позаимствовано из повседневной реальности школы, но наше выдающееся сообщество дарит мне вдохновение каждый день.
