— Спасибо, Кристи, можешь быть свободна, — улыбаясь, сказал Найк.
В комнате запахло куриным бульоном.
— Меню конечно не богатое, но твой желудок еще слаб. Прошу к столу, — Ник пригласил девушку, выдвигая стул и помогая Нике сесть.
— Спасибо, я и правда не против перекусить.
— Приятного аппетита, Ники.
— Я — Ника.
— Ты в США здесь больше подойдет Ники. Да и мне нравится так тебя называть.
— Я хочу знать, как мы теперь будем жить? Я что, должна, снять рядом с твоей квартирой комнату? Раз мы должны быть поблизости? Я не знаю языка. Мне сложно будет найти работу без документов. У меня нет ничего. Ты выдернул меня из привычной для меня жизни и…
— Ники, спокойно. Без меня, скорее всего, тебя бы уже не было. Да и меня, наверное, тоже. Такой связи как у нас с тобой, не было ни у кого из моего рода. Судьба, неспроста показала мне тебя. Ты же ведь, как магнит для неприятностей. Падение с моста не единственный такой эпизод в твоей жизни, да?
— Ты о чем? Не понимаю.
— Дай, припомню. Жутко болело колено. Вероятно, была травма. Это когда тебе было десять. Возможно, еще, был ожог руки. Это в твои шестнадцать.
— Да, колено, я действительно сломала ногу. Упала, когда покоряла трамплин на лыжах в Норвегии. Колено было раздроблено. Потом долго заживало. А на руку я уронила чайник. Ручка отвалилась, — Вероника посмотрела на Найка. — И ты все это тоже пережил вместе со мной?
— Я был зол. Почему ребенку в десять лет не оказали медицинскую помощь. Пришлось месяц пить обезболивающие препараты. Но пока тебе лучше не стало, мне пришлось отказаться от спортзала и бейсбола. Наша связь, точнее твои травмы влияли на мою жизнь.
— Да? Мне оказали помощь, но там что-то не так срослось, предложили повторно ломать, но мы с мамой отказались. Правда, прыгать с тех пор я не могу.
— Еще бы. И твои попытки прыгать я помню. Раздробленные кости срослись неправильно, и ты рисковала повторно сломаться. Но прыгать теперь ты можешь, Ники.
— С чего ты это взял?
— Здесь в центре, когда ты спала, я все исправил.
— Твою жизнь веселой не назовешь. Так, значит, и я чувствовала тебя, просто не знала об этом. Подожди, этот навязчивый голос, это ты? А я уж думала, что с ума схожу. Всякий раз, когда что-то случалось, я слышала ругательства у себя в голове по этому поводу.
— Возможно, — Найк усмехнулся. — Я осознавал, что ты часто попадаешь в неприятности и старался избегать опасностей. Тебе и своих приключений хватало. Их нам с лихвой хватило на двоих, верно?
Ника чувствовала себя виноватой, вспоминая события прошлого. «Бедный Найк, ему действительно важно, чтобы со мной все было в порядке»
— Ну да. И все же мне интересно, как выживать в США. Я ничего не знаю: ни языка, ни мест. Совершенно другие люди.
— Все будет более чем официально. Из-за того, что я не знал твоего полного имени, у тебя до сих пор нет документов. Я все улажу в ближайшее время. Изучить английский не будет сложным делом. Ведь все вокруг говорят на нем, и я тебе помогу. А работать тебе не обязательно. Можешь забыть свою прежнюю жизнь. Все финансовые вопросы не должны тебя больше волновать. Если только ты сама захочешь чем-то заниматься. Тогда я тебя поддержу, — Найк понимал, что она пропустила его слова мимо ушей и думала о другом. Никакого восторга своим новым положение. Ему нравилось, что она воспринимала его как человека, не принимая во внимания положения и денег. Ее интересовал он, как личность.
— Я понимаю, что все здесь не совсем так гладко, как кажется на первый взгляд. Ведь проклятие, на то и проклятие чтоб приносить страдание и боль. А в чем здесь оно? Кто будет здесь страдать? Ну да, связь двух людей, но это не смертельно?
— Ники, ты подошла к самой сути. Я не хочу молчать, но и сказать тоже пока не могу. У меня нет нужных слов. Это сложно для самого меня. Я много раз думал, как это сказать, но таких слов просто нет, — для него было настоящей пыткой осознавать, что эта девушка может умереть, и он будет тому причиной. Жить с этим будет хуже, чем оказаться в аду.
— Ты хочешь меня напугать? Я и так боюсь тебя. А видимо жуткий страх, он оправдан. Выкладывай, что там за проклятье, или я за себя не отвечаю, — Ника начала выходить из себя. «Не может он. Я по уши попала, в какие-то фантастическо-бредовые проблемы, а он не знает»
— Я обязательно расскажу, обещаю, но прошу, дай мне немного времени. Мы только познакомились, а ты в один день решила все узнать, и во всем разобраться. Нам на это нужно больше времени, — Найк встал и подошел к окну. Он оказался в самой сложной ситуации в своей жизни. Любовь в данном случае — это яд. Яд, попробовав который, она погибнет. Но как ее отпустить. Найк начал всерьез задумываться о том, что совершил ошибку.
— Я думаю, есть и другие варианты, как обмануть это проклятие. Может поискать другую колдунью и расколдоваться.
— Другую? — Ник улыбнулся. — А это идея. Ты ж у нас из рода ведьм. Может, как-то проявятся твои способности, и ты сможешь его снять.
— Я из рода ведьм? Что за безумие.
— Да, все невесты были ведьмами. И ты тоже. Если удастся снять проклятие, то к тебе вернутся силы в полном объеме, сверхспособности. Я обычный человек. Это проклятие наложила ведьма, Аврора. Сделала это перед казнью.
— Аврора… — произнеся эти слова, девушка ощутила боль в горле и запах дыма. Какие-то картинки промелькнули в голове. Темница, огонь, люди в черных масках. Вероника подняла глаза на мужчину, стоящего возле окна и поняла, что она была той Авророй. Клочки страданий и переживаний отразились клубком разнообразных чувств.
Найк увидел, как побледнело ее лицо, и бросился ее поддержать.
— Что с тобой, Ники?
— Аврора. Я и есть эта ведьма, — слезы покатились по щекам. Какие-то чувства, картинки. Лицо Найка. Он тоже. Он, о боже. — Ника подняла затуманенные глаза
— Ники, о чем ты говоришь? Это было сотни лет назад.
— А ты это он, понимаешь, он. Это ты сжег меня тогда. Точнее обрек на сожжение.
— Ники, я не уверен в этом. Его портрет моя копия, но чтоб он был мной…
— Она хотела только свободы. Ее сердце болело, и он заставил ее заплатить, за что? За то, что она не такая как все.
— Насколько мне известно, ад, который она устроила моему предку, искупил все сполна.
— Найк, они это мы, понимаешь? Просто мы, более современные, более откровенные. Им нужно было все выяснить тогда, и все могло измениться. Джон сожалел уже в день казни. Ее, то есть моя душа была рядом, когда он страдал.
— Ты даже имя его знаешь. А ведь я его не произносил вслух. Ты действительно та самая Аврора. А теперь ты сама попала под собственное проклятие.
— Теперь я знаю, что это не обман. Но все так сложно, так запутанно.
