Тело пастора осторожно перенесли в церковь, где обмыли, переодели в пасторский наряд, в котором он проводил службы, затем местный гробовщик снял с него мерки и принялся делать гроб. Крестьяне разошлись по домам, плача и молясь за душу покинувшего их пастора. О его смерти вскоре узнали и те крестьяне, что не были сегодня на поле. Детям же было сказано то же, что и Кэсси. Сама Кэсси, вернувшаяся домой вечером, довольная и веселая, быстро съела приготовленный Кейт ужин и, усталая, легла спать.
Старшие сестры долго сидели в комнате отца, на его тюфяке, взявшись за руки: Кейт с фанатичным блеском в глазах смотрела на распятье, а Крис устремила задумчивый взор в одну точку на стене. Обе девушки отчетливо понимали, что с этого дня остались совершенно одни, и что теперь у них не было никого, кроме сестер. Но все же, они не до конца верили в смерть отца, словно это был какой-то дурной сон, и отец с минуты на минуту придет домой и обнимет их. Потом Кристин все же пошла спать, но не могла уснуть до самого утра, слыша, как Кэтрин громким шепотом молится в комнате отца.
«Боже, помоги нам!» – подумала Кристин и горько расплакалась, стараясь, чтобы ее плач не был услышан сестрами. Утром девушка осторожно подошла к Кейт, которая все еще сидела у распятия и молилась.
– Кэтрин, иди, поспи, а я приготовлю завтрак и накормлю Кэсси, – ласково сказала она сестре, тронув ее за плечо.
– Нет, Крис, спасибо. Я совсем не устала, – глухо ответила Кэтрин. – Я сама все приготовлю, а ты лучше сходи за водой для огорода. Сегодня мы не пойдем в поле. Когда Кэсси проснется, скажи ей, что отец ушел.
– Как скажешь, – коротко ответила на это Кристин.
Она оделась, обулась, взяла ведро и пошла на реку. Кристин отчетливо понимала, какой груз упал на плечи Кэтрин – потеря отца стала грузом тяжелым более для нее, чем для самой Кристин и, тем более, для Кэсси.
«Бедная Кэтрин, она так потеряна! Я должна помочь ей. Я должна уехать в город и найти работу!» – думала Кристин, медленно направляясь к реке: девушку переполняло желание помочь Кэтрин, поддержать ее, и не только морально, но и деньгами.
А Кэтрин все сидела у распятия и думала о том, что отныне благополучие ее сестер зависело только от нее – она стала главой семьи, и ответственность за сестер и их жизни лежала только на ней.
«Я сделаю все, чтобы они не страдали, только дай мне сил, Господи!» – подумала она, а затем поднялась и, скрепя сердце, пошла готовить завтрак. Посмотрев на спящую Кэсси, Кейт мягко улыбнулась. – Милая моя девочка, я никогда не брошу тебя. Никто и ничто не разлучит нас!» – решительно подумала Кейт и погладила Кэсси по волосам.
Когда Кэсси проснулась, Кристин уже вернулась с реки, а завтрак был готов.
– Умойся, и садись кушать, – сказала Кейт младшей сестре, накладывая в миски порции каши: сегодня порции были больше обычного, ведь Кейт взяла ту же меру зерна, что брала раньше, рассчитанную на четверых.
Кэсси умылась, оделась, села за стол и принялась за еду.
– А где папа? – вдруг спросила она, только сейчас заметив, что они завтракают без отца.
Старшие сестры переглянулись.
– Отец сказал, что не будет завтракать, – ответила ей Кейт, стараясь говорить как можно более убедительно.
– Почему? Он уже покушал? – невинно осведомилась Кэсси, погружая в кашу свою деревянную ложку.
– Да, он рано покушал, – сказала Кристин, поддакивая легкомыслию Кэсси.
– А где он? – опять спросила Кэсси.
– Его занимают важные дела. Ты же помнишь, что он очень беспокоится за церковь и деревню? – ответила ей Кэтрин. – Должно быть, он ушел в то красивое поместье Риверсхольд.
Как-то раз они с Кэсси видели это поместье и хозяйский дом, но девушки не были впечатлены: Кэтрин из-за своего неприятия роскоши, а Кэсси заявила, что это – дворец, в котором обитают призраки и злой великан (так ей сказали мальчишки), однако обдирать его яблони она не боялась.
– А скоро он вернется?
– Да, конечно.
– Мы пойдем на утреню?
– Нет, ведь папа ушел, и ее некому сегодня проводить.
Кэсси равнодушно посмотрела на Кэтрин: она совершенно не беспокоилась за отца, потому что знала, что он всегда возвратится домой.
«И может, он принесет что-нибудь вкусное! Тот добрый смешной доктор всегда приносил что-то вкусненькое!» – с удовольствием подумала Кэсси, предвкушая возвращение отца домой.
– А мы вчера поймали зайчика: он был таким милым и сильно дрожал, но мы погладили его и выпустили в поле. Фред сказал, что ему страшно, и что мы его пугаем, поэтому он убежал так быстро! – сказала Кэсси, а затем вновь принялась за еду. – Какая вкусная каша сегодня, Кэти!
Кэтрин улыбнулась, но из ее груди вырвался тяжелый вздох: ей было трудно переносить то, с каким равнодушием и недогадливостью живет ее младшая сестра, и ей казалось, что она переносит боль утраты не только за себя, но и за Кэсси.
– А какого цвета был зайчик? – спросила Кристин, увидев замешательство Кэтрин.
– Он был такой темный, и ушки у него были очень смешные и длинные, – затараторила Кэсси. – А еще мальчики сочинили песенку! Вот: Зайчик по полю скакал, зайчик домой убегал, а за ним побежала собака, злющая такая, кусака, а потом… Ой, забыла. – Она смутилась и замолчала.
Кэтрин погладила ее по голове.
– А еще я порвала вчера платье, – хихикнула та.
– Опять? – недовольно спросила Кристин, но, на самом деле, она не в силах была сердиться на сестру.
– Это было нечаянно. Только не говорите папочке, а не то он расстроится, – состроив милое детское выражение лица, попросила Кэсси, не желавшая огорчать отца.
Кристин и Кэтрин тут же почувствовали, как в их груди скапливаются слезы.
– Он не будет ругаться, Кэсси, но, если хочешь, мы ничего ему не скажем, – тихо ответила Кристин.
Кэтрин же не могла больше сдерживать слезы, навернувшиеся на ее глаза и грозившиеся политься рекой прямо при Кэсси, поэтому она резко поднялась из-за стола и пошла к двери.
– Куда ты? – спросила ее Кристин, испугавшись оставаться наедине с младшей сестрой, так как не знала, как вести себя с ней и что говорить.
– Я схожу за водой! – отозвалась Кейт и поспешно вышла из дома.
Кристин поняла, что та солгала, но ничего не сказала.
– Кушай, Кэсси, а потом можешь идти гулять, – сказала она сестре.
Та просияла и с усердием принялась поглощать кашу.
Глава 12
В тот же вечер мистер Пилоу, как и обещал, написал о трагедии с пастором лорду Дрэймору, но в связи с пребыванием графа в другом городе, конверт с письмом не был вскрыт. Однако, несмотря на это обстоятельство, о гибели пастора все же узнали: крепко сдружившийся за два месяца с мистером Моррисом, мистер Пилоу написал и ему. Письмо дошло до Лондона в сжатые сроки – за полтора дня с того момента, как архитектор торопливо отослал его из Риверсхольда. Получив и прочитав письмо в полдень, доктор Моррис наполнился неподдельной печалью и ужасом, и поспешил к виконту Уилворту. Добравшись до особняка виконта, мистер Моррис был безотлагательно допущен к самому хозяину дома.
