– Всегда к вашим услугам, сэр. – Тот понял, что ему пора ретироваться, поэтому пожал графу руку и ушел.
«Кристин выходит замуж! Какая жалость, черт побери! – мрачно думал граф, расхаживая по своему просторному кабинету. – Но, может, это к лучшему: мне больше не стоит думать о ней. Замужняя крестьянка, и крестьянка вообще, какой бы красивой она ни была, мне не к чему».
Он достал из письменного стола непрочитанные письма от мистера Пилоу (те, что тот прислал после того, как граф отдал предыдущую корреспонденцию виконту Уилворту) и принялся читать их, желая вникнуть в дела своей деревушки и найти описание гибели пастора Глоуфорда.
«Нужно будет поблагодарить Доминика за его помощь» – решил он и этим же вечером приехал в дом друга.
Виконт был рад визиту графа, так как давно не видел его и не имел возможности обмениваться с ним письмами. Несмотря на разные взгляды на жизнь, они были хорошими друзьями еще с Оксфорда.
Друзья устроились на балконе, с которого открывался вид на грин, налили в стаканы хорошего дорогого бренди, побеседовали о политике, дворе и науке, а затем граф перешел к новостям из Вальсингама.
– Сегодня у меня был мистер Пилоу. Он недавно вернулся из Риверсхольда, – сказал граф. – Он поделился со мной последними событиями из Вальсингама, и, должен сказать, я весьма огорчен ими.
– И какие новости? – поинтересовался виконт, тоже желая получить последние известия.
– Церковь отстроена: Георг показал мне ее новый облик на чертеже, и сейчас она выглядит очень достойно. Также деревню ожидает череда свадеб. Доминик, хочу поблагодарить тебя за хлопоты, которые ты взял на себя в связи с поиском нового пастора – ты здорово выручил меня, друг мой.
– Не стоит благодарности, я сделал это с радостью: не знаю почему, но жизнь твоих крестьян интересует меня. К тому же покойный пастор был достойным человеком и приятным собеседником, – скромно отозвался на эту похвалу виконт.
– Согласен: пастор Глоуфорд был душой моей деревушки, и мне искренне жаль, что его больше нет. Но больше всего мне неприятен тот факт, что его убила моя реставрация, – сокрушенно вздохнул граф.
– Брось, здесь совершенно нет твоей вины: ты хотел принести крестьянам счастье, тем более, сам пастор настоятельно просил тебя провести эти работы. Никто не виноват в том, что старый камень не принял новый, – попытался подбодрить его виконт.
– Я знаю, но все же.... Я чувствую себя виноватым перед его дочерьми. Насколько я знаю, они остались сиротами? У них есть родственники?
– Да, но дальние. Близкие умерли уже давно. Но мистер Моррис сказал, что старшая мисс Глоуфорд крепко держит сестер и хозяйство, к тому же, им помогают соседи и все вальсингамцы.
– Да, но этого мало. А теперь о деле: ты просил продать тебе Риверсхольд вместе с Вальсингамом, но я вынужден огорчить тебя, Доминик: я не собираюсь продавать поместье, но, если надумаю, то продам только тебе, даю слово.
– Признаться, я огорчен, но это – твоя собственность, и ты волен распоряжаться ею по своему усмотрению. Никаких обид, друг мой, – сказал виконт Уилворт, но на самом деле он был крайне огорчен отказом графа. – Но я попрошу тебя дать мне возможность пожить в Риверсхольде некоторое время.
– Да, конечно, живи, сколько пожелаешь, – согласился граф. – Но что ты намерен делать в этой глуши?
– Я хочу помочь мисс Кассандре. Недавно я имел беседу с мистером Лиабристом – известным психиатром о состоянии этой девушки, и он сказал, что в ее случае не все потеряно. Я свожу ее в Лондон к нему на прием, – прямо ответил виконт.
– И что потом?
– Он назначит лечение и будет заниматься с ней. Запамятовал сказать тебе: доктор Моррис желает удочерить эту бедную девушку.
– Мистер Моррис? – усмехнулся граф и сказал с сарказмом: – Вижу, эта девица тронула многих. Однако, уверен, ее сестры не согласятся на это безумие.
– Я понимаю, что все пройдет не так безоблачно, как хотелось бы мне и доктору Моррису, и что нам придется побороться за Кэсси, но, надеюсь, я смогу уговорить мисс Кэтрин – она любит сестру и позволит вылечить ее.
– Я почти не осведомлен, насколько крепки их родственные связи, поэтому просто пожелаю тебе удачи в твоих стремлениях, – лукавя, отозвался на это граф. – Думаю, и мне необходима поездка в Риверсхольд, чтобы посмотреть на нового пастора: мистер Пилоу высоко оценил его достоинства, но я желаю сам убедиться в его порядочности. К тому же эскиз новой церкви настолько хорош, что меня охватило огромное желание увидеть ее в действительности.
Виконт внимательно слушал друга и с удовлетворением отметил, что тот ни разу не спросил и не обмолвился о Кристин Глоуфорд. Сам же граф решил раз и навсегда забыть об этой девушке, и искать с ней встречи не желал.
– Я рад, что ты разделишь со мной поездку, – с улыбкой сказал виконт другу. – Но теперь, когда церковь родилась заново, подумай о восстановлении домов крестьян. Мистер Моррис рассказал мне, в каком ужасном состоянии они находятся, и я также как и ты желаю помочь им.
– Нет, Доминик, это моя обуза, – нахмурился граф.
– Но ты можешь обращаться ко мне.
– Если мне понадобится помощь, я так и сделаю. Когда ты выезжаешь в Риверсхольд?
– Через два дня: следует разобрать бумаги и уладить дела.
– Великолепно, тогда выезжаем вместе. Я сегодня же пошлю телеграмму в Риверсхольд, чтобы слуги подготовили его к нашему приезду.
– Если ты не возражаешь, я хотел бы пригласить в Риверсхольд мистера Морриса: он будет не прочь повидаться с мисс Кэсси, – попросил виконт.
– Я не возражаю. Но что думает обо всем этом его дражайшая супруга?
– Она жалеет бедную девушку: у Моррисов нет детей, и мысль об удочерении крайне занимает ее. Осталось только уговорить мисс Кэтрин дать разрешение на удочерение.
Следующим утром виконт Уилворт послал записку мистеру Моррису с приглашением разделить с ним поездку в Риверсхольд, однако, к огромному его удивлению, вместо доктора на прием к виконту пришла его супруга: она была одета в черные одежды.
– Боже, миссис Моррис, неужели с вашим супругом произошла трагедия? – спросил ее виконт, сразу определивший, что женщина носит траур.
Миссис Моррис приподняла черную вуаль, скрывающую ее лицо, и посмотрела на виконта красными от долгого плача глазами.
– Ах, сэр, такая беда! Его нет больше, моего Бенджамина! – дрожащим голосом ответила она. – Вчера вечером он возвращался от пациента, и на него напала шайка грабителей – его обокрали и убили. Ах, какое горе! Бедный мой Бенджамин! – Она вновь залилась слезами.
Виконт принялся утешать пожилую вдову, глубоко расстроенный смертью такого замечательного человека, каким был доктор Моррис. Это известие выбило виконта из колеи, и его приподнятое настроение тотчас улетучилось, уступив место печали.
