– Здесь так все работает? Очень удобно, если не можешь найти ключи, но для торговцев всяких – просто рай! – Только сморозив эту глупую шутку, понимаю, что чувствую себя не в своей тарелке. Из-за двери показывается низенькая, определенно непохожая на ангела женщина, которая звучит как давешний домофон. В том смысле, что не он делал голос металлическим. Сам голос такой.
– Добро пожаловать, госпожа Сарка. Бьянка ожидает вас наверху.
Даже не назвав своего имени, она поворачивается к лестнице передом, ко мне задом (обтянутым в твидовую юбку удручающе бежеватого цвета) и начинает подниматься по безупречным мраморным ступеням.
Иду за Мадам-Твидовая-Задница.
Пока что дом Бьянки выглядит очень большим и, нечего и говорить, очень-очень белым.
Волосы у Бьянки тоже белые.
– А вот и вы, госпожа Сарка, с приездом, – здоровается она. – Непросто было нас найти?
А все, о чем способна думать я, так это что «Бьянка
[20]» может быть только псевдонимом. У нее на самом деле волосы седые до белизны, того удачного ровного тона а-ля Джуди Денч, уложенные мягкими волнами, напоминающими завитки облака. На вид ей около пятидесяти – пятидесяти пяти лет, и питается она, судя по всему, амброзией и медом: минимум морщин, короткий прямой нос, точеные скулы, которые это все держат. Одета в костюм, белый. Но с коралловым ожерельем и сережками.
Она поднимается из-за письменного стола и идет мне навстречу. Из-под брюк выглядывают туфли в тон украшениям. Одеваться Бьянка умеет, равно как и стареть с достоинством, и еще ей удается бесить меня, даже рта не раскрыв. Хотя нет, не совсем верно и не совсем так. Женщина передо мной настолько идеальна – почти веришь, что ее на самом деле благословили свыше и что она регулярно связывается с высшими сферами и черпает оттуда эти свои умиротворение, величие и кротость, которые чуть ли не физически излучает. И именно этот червячок сомнения и злит.
Ненавижу, когда что-то выводит меня из равновесия.
Напомнив себе, что беспокоиться о таком меня никто, вообще-то, не заставляет, я успокаиваюсь. В конце концов, это просто работа.
– Выпьете что-нибудь? – улыбается богиня. С тоской думаю о своем виски в тубусе, но вряд ли она имела в виду что-то в этом роде. – Кофе, чай? – Так и знала. – Элеонора? – Бьянка ищет взглядом Мадам-Твидовую-Задницу, которая материализуется в сияющей белизне кабинета, как выплюнутая котом шерсть на мраморный пол. – Вы могли бы принести нам две чашечки ройбоса? Спасибо, дорогая. – Тут она снова поворачивается ко мне: – Настоящий деликатес, мне его недавно подарили читатели из Южной Африки. Прошу вас, присаживайтесь.
Сажусь в небольшое кресло у стола и оглядываюсь по сторонам под цокот каблучков возвращающейся на свое место Бьянки. Южноафриканские читатели, отправившие ей тот напиток, видимо, не подозревают о своей нищете. Судя по тому, что кабинет писательницы напоминает кунсткамеру, кое-кому приходили в голову идеи подарков получше чая. Взять хотя бы низенький шкаф (белый) длиной во всю стену, на котором выстроено не меньше двенадцати глобусов и шаров звездного неба, все относительно старинные или из дорогих материалов. Рядом расставлены жеоды разных размеров и цветов (судя по всему, фанаты Бьянки, помимо астрологии, не пренебрегали также и геомантией
[21] и кристаллотерапией. В какой-то момент я задаюсь вопросом: насколько легче жить, веря во все это?). У подножия шкафа – что-то вроде маленького леса из роскошных растений в разных вазах. Помимо глобусов, поверхность шкафа, как и все плоскости в комнате, включая письменный стол, сверкает множеством странных предметов: деревянными или янтарными фигурками людей, чаще всего с поднятыми руками или в благословляющих позах, которые, как я догадываюсь, изображают ангелов всех религий; священные урны; фонари и свечи; пресс-папье и нож для резки бумаги; мини-гонг. И я понимаю, что это подарки, потому что рядом с каждым (или под, или на ленточке) лежит записочка или сложенное письмо, бережно сохраненные, как и все, с чем их отправили.
– Вижу, вы осмотрелись. Вам нравится? – мягко спрашивает Бьянка, в свою очередь обводя комнату взглядом и гордо улыбаясь. – Это все дары от моих преданных читателей. Так они выражают благодарность за послания, которые я скромно передаю им. И, так как именно здесь и рождаются мои книги, – кивает она на компьютер, конечно же, белый, – я решила, что в этой же комнате должны храниться и все их драгоценные послания, мотивируя и вдохновляя меня. Получается что-то вроде замкнутого круга.
Тут она слегка наклоняется ко мне:
– И вы можете стать частью этого круговорота любви.
Я не тороплюсь с ответом, будто обдумываю его. А на самом деле пытаюсь переварить иронию ситуации, в которой оказалась. Вот комната, белоснежная, точно попка новорожденного, в ней женщина вся в белом и с таким же именем, живое воплощение Умиротворения и Любви, и в этой же комнате сижу я. Раз в издательство ехать не пришлось, а значит, Энрико я ничего не должна, сегодня мой внешний вид такой, как обычно: длинный черный плащ, черные сапоги, джинсы черные, но с капелькой серого, антрацитовая кофта, броское украшение из металлолома на шее, короткие волосы, тоже черные, конечно, и длинная косая челка. Да, это я, Вани Сарка. И между мной и Бьянкой, по сути дела, размещается весь доступный глазу цветовой спектр.
В этот момент входит Мадам-Твидовая-Задница со старинным подносом в руках, на нем две чашки, на вид еще древнее. Готова спорить, тоже подарок. Она выставляет все на стол, и Бьянка улыбается:
– Спасибо большое, Элеонора, можете отдыхать.
Мадам-Твидовая-Задница улыбается в ответ так убедительно, что и не скажешь, что ее вызвали на работу в воскресенье. Отпустив домработницу, Бьянка снова переводит взгляд на меня.
Я пытаюсь спрятаться в чашке: нужно собраться с мыслями. Осторожно принюхиваюсь к напитку, и к горлу подкатывает тошнота.
– Как я говорила, Сильвана, вам стоило бы рассматривать это задание как возможность войти в редчайший и привилегированный поток любви. Я передаю любовь своим читателям. Передаю им сообщения, несущие мир и уверенность. А они, ощутив силу послания, его пользу, в свою очередь тоже излучают любовь, не только ко мне в ответ, но и к окружающему их миру, таким образом расширяя добродетельный круг. – Она распахивает руки в той особой манере, которая идет только священникам – и ей.
– Вы, должно быть, недоумеваете, почему я настаивала на личной встрече, раз Энрико предупредил меня, что обычно вы не очень рады личному общению с авторами, за которых пишете.
Ах, вот как, Энрико? На самом деле он с радостью разрешал бы мне видеться с авторами только связанной и в наморднике, как у Ганнибала Лектера, думаю я, но ничего не говорю. Хочу понять, что Бьянка имеет в виду.
– Будем откровенны, Энрико – деловой человек. И он обрисовал вам задание просто как очередной источник дохода, или я ошибаюсь?
