Снова шуршит страницами, которые под его небрежными пальцами теперь все в изломах и загибах. Забавно, что он мог бы листать гораздо быстрее, вот только его левая рука лежит на моей ноге и, похоже, не видит никакой убедительной причины перемещаться.
Наконец он останавливается на другой статье:
– Интервью французской журналистки, только что выпустившей книгу о том, как принять себя такой, какая есть, не обращая внимания на господствующие стандарты красоты, вес, моду и все остальное. А журналистка, о которой идет речь, заметь, красавица, и если у нее и есть пара лишних килограммов, кажется очевидным, что все они в зоне декольте. И потом, разве то, что идет следом, не опровержение само по себе? Фотосессия шестнадцатилетней модели весом в сорок килограмм. Видишь, как нелогично?
Еще шелест, точно крылышек колибри. Не могу понять, это он его просто так листает, из чистого везения выхватывая нужные материалы, подтверждающие его точку зрения, или знает, где искать, потому что уже читал раньше. Если так, нужно обязательно сделать мысленную пометку подразнить его позже.
– А, вот эта моя любимая, только послушай, – продолжает он. – Об эксплуатации женщин в странах Африканского Рога, представляешь? С кучей вставок в рамочке об истории храброй носильщицы воды, организовавшей товарок во что-то вроде примитивного профсоюза. Ничего себе статеища, да? Но центральный репортаж, цитату из которого выносят на обложку, называется: «Десять способов завоевать Железного человека. Как изменить закоренелого холостяка, чтобы он не заметил». Понимаешь, о чем я? – Он качает головой, будто санинспектор, обнаруживший тараканов. – Одно большое надувательство. И все это, чтобы притвориться современными и эмансипированными, а стоит снять верхний слой – и вот оно, древнейшее в мире клише: легкомысленная и поверхностная женщина, которую интересует только дом, внешний вид и главным образом дела сердечные.
Я усмехаюсь. Подпираю рукой щеку и наблюдаю за Риккардо, как энтомолог за редким видом борнейского таракана.
– Вы только посмотрите. Любопытно. Я и не знала, что связалась с месье Шовеном
[33]. Знаешь что? Все-таки очень хорошо, что статью тебе напишу я.
– Попробуй сказать, что я не прав!
– Нет, погоди, объясни мне. – Поворачиваюсь, чтобы лучше видеть его лицо, и, чтобы облегчить задачу, поднимаю и устраиваю ноги у него на коленях. Кажется, он не против. – Почему ты считаешь таким невероятным то, что читательницам действительно интересна как весенне-летняя мода, так, к примеру, борьба за равные возможности в странах Магриба или состояние образования в китайских школах? Вы, мужчины, способны же забивать голову и возвышенными политическими дискуссиями, и болтовней о последнем футбольном матче.
– Но почему это… Погоди. Хочешь заставить меня поверить, что ты на их стороне? Именно ты? Королева оппозиции?
– Я не на чьей стороне, осторожнее со словами. Однако, видишь, я пытаюсь понять. В отличие от тебя, упертый ты нарцисс.
– Обожаю эти романтичные прозвища, которые ты для меня находишь, милая. Ну ладно, серьезно… – И хорошо, что он это говорит, потому что оба уже едва сдерживаем смех. – Я хочу знать, ты в самом деле способна оправдать подобное кощунство? Спорим, не сможешь?
Вздыхаю. Да похоже, что в последнее время все только и делают, что берут меня на слабо и проверяют мои методы. Мантенья, Моргана, Берганца, теперь Риккардо. Будто сговорились. Может, ЦРУ мне тайно вживило чип в мозг, а они все – агенты под прикрытием, получившие задание проверить, действительно ли мои мыслительные способности развиваются согласно их плану.
С другой стороны, если мир хочет именно этого, кто я такая, чтобы уклоняться? Ну что ж, нас ждет развлечение. Вот и еще положительный побочный эффект моего нового статуса: теперь в моем распоряжении начитанный партнер, с которым можно устроить остроумную интеллектуальную дискуссию. Похоже, у этой истории с отношениями все больше позитивных моментов. И что поделать, если эта кухня потихоньку превращается в «Блумсберийский кружок»
[34].
– Ну для начала признаюсь, что я это «кощунство», как ты его называешь, нахожу… достойным уважения. Более того, даже впечатляющим с профессиональной точки зрения. Потому что, как я сейчас покажу, это маленькие литературные шедевры, и впечатляющие.
И, прежде чем Риккардо успевает выразить словами написанное у него на лице «Ты это говоришь только из вредности», тянусь к журналу. (Не очень удобно, так как мои ноги все еще лежат на коленях Риккардо, а он, чтобы у меня не осталось сомнений, придерживает их рукой, будто чтобы подчеркнуть, что ему нравится нынешнее положение моих бедер, и там они и должны оставаться. Пожалуй, на эту маленькую жертву можно согласиться.)
Ищу страничку с репортажем о женщине-менеджере.
– К примеру, вот. Это не просто статья об успехе бывшей отличницы. Это… «Ярмарка тщеславия». Грандиозный путь к успеху женщины, всего добившейся самой.
Риккардо смотрит на меня, как, должно быть, Жан-Франсуа Шампольон
[35] впервые в жизни смотрел на иероглифы.
Перелистываю с десяток страниц.
– А это, – продолжаю я, найдя материал об эксплуатации женщин в Африке, – «Хижина дяди Тома». В трех страницах, двух фотографиях и дополнительном материале.
– Эм, – выдает Риккардо. Шампольон пока понятия не имеет, что вообще означают все эти человечки в профиль, но хотя бы уже готов согласиться с тем, что они что-то означают.
Долистываю до интервью с француженкой. Теперь, стоит мне включиться в игру, ассоциации приходят в голову нескончаемым потоком.
– А здесь у нас «Гордость и предубеждение»: явно привилегированная особа несет читателям универсальное сообщение об освобождении. Статья о том, как одомашнить Железного человека… Да хотя бы «Укрощение строптивого». Рецепты – «Пир Бабетты», или же как кулинарное искусство может сделать из вас хранителей дома и очага, приносящих в семью радость. Большой финал: фотосессия высокой моды. Что ж, тут проще всего. Уверена, ты сам догадаешься.
Риккардо морщит лоб:
– Есть такой роман о смехотворной одежде, которую нацепили на метлу?
– Нет, дурачок. Есть известная история о том, как красивое платье и немного времени на саму себя превращают тебя из судомойки в королеву. И называется она «Золушка».
