— Ох….
А вот теперь меня нужно держать.
Потому что я медленно оседаю прямо на пол. А перед глазами становится темно.
Беда пришла, откуда и не ждали!
— Оля! Оля! Ну, ты что?
Ира Олеговна хлопает меня по щекам.
Успевает подхватит под локоть, пока я окончательно не упала прямо на пол.
— Он же не бандит какой-нибудь. Уважаемый, приличный человек! И ты бы видела, как у Марточки глазки разгорелись, как только она его увидела! Малышка прямо захлебнулась восторгом! Сама к нему бросилась! И про папин день рассказала. Правда, я даже поражаюсь, как он ее слова разобрал. Малышка так сбивчиво и восторженно лепетала!
— Ира Олеговна.
Дергаю узел шарфа, который вдруг резко начал меня душить.
Перед глазами все еще темно. Все как в дурмане.
— Ну как вы могли? Я же на вас полагалась! А вы… Ведь он… Он…
Захлебываюсь. Горло сдавливает до боли.
— Оля. Марта мне как родная. И ты. Ты ведь наша, своя! Я тебя вырастила. Да мы с Василием и Маришкой роды у тебя принимали, или забыла? Марточка мне, считай, как внучка! Я никогда бы не отдала ее в чужие, да еще и плохие руки! Но это же Рогожин! И я знаю, что теперь ты на него работаешь! Ну, что случится? Поведет он нашу малышку в детское кафе. Взбитых сливок и шоколада поесть. Она так хотела! Я не могла малышке отказать. Мне кажется, что он для нее еще важнее, чем котенок! Ты бы глазки ее видела…
— И все равно. Как вы могли!
— Думаю, что он и сам этого не планировал. Просто заехал. Узнать, что еще нашему приюту нужно. А Марточка как его увидела. Сразу к нему и рванулась. Он просто не смог ей отказать… Хотя…
— Что? Что «хотя»?
Хватаюсь пальцами за косяк двери. Так сильно, что пальцы немеют.
— Странное тут дело, Оль. Рогожин еще после того первого раза, как приехал, Марточкой интересовался. Документы ее спрашивал. Про родителей и есть ли они.
— О, Господи!
Хватаюсь за сердце. Вот сейчас мне совсем плохо!
Догадался? Неужели?
А если он ее заберет? Насовсем? Украдет моего ребенка!
Хотя, это же Рогожин. Ему и воровать никого не нужно. Если догадался, то просто сделает тест ДНК. И заберет Марточку к себе. Меня еще и родительских прав лишит!
— Что вы ему сказали?
Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить Иру Олеговну за воротник и не встряхнуть хорошенечко.
— Пока ничего, — пожимает плечами. — Сказала, что документы в столице, на оформлении. И еще не пришли.
— Ладно.
Тереблю край шарфа, превращая его в бахрому.
— Но чего ты так испугалась? Не пойму тебя, Оля. А что, если малышка ему понравилась? Ну вот в душу запала. Так ведь бывает. Я и таких видела, кто вот с первого взгляда в ребенка просто влюблялись. И они становились после прекрасными родителями сироткам!
— Марта не сиротка!
— Конечно, Оля. Конечно. Разве я такое говорю? Но все же подумай. Ты одна. Тебе давно замуж бы нужно. А Рогожин… Это же… Это же мечта! Красивый. Умный. Уверенный в себе. Детей вон, как любит. Детским домам помогает. Я вот подумала сейчас. Может, потому и помогает? И ездит по детским домам поэтому? Детей-то у него нет, а возраст — то уже давно для отцовства. Может, он детей иметь не может? Поэтому и ездит. Присматривается. И Марточка наша ему в сердце и запала. И ведь и он ей! Ни разу не видела, чтобы она к кому-то так тянулась! Хотя Василий вон, как старается. А она ни в какую.
— Вы вот сейчас о чем, Ира Олеговна? Вы что? Хотите меня ребенка лишить? Да как вы…
— Зачем лишить? Почему? Оля. Я ведь не об этом! Семья у вас может получиться. Всем хорошо будет! О тебе думаю!
— Какая семья? Ничего, что у него жена есть?
— Ну, а что? Кто эту жену видел, а? Ее с ним не было, когда он еще в первый раз приезжал. И теперь. Он, как отель выкупил, сколько уже времени здесь живет? Видел кто-то эту его жену? Нет. То-то же!
— Это ничего не значит.
Боже. Мне плохо! Очень плохо!
— Может, она лечится где-нибудь. Или отдыхает на каких-нибудь морях. Или бизнес у нее свой в столице. Да мало ли!
— А я так тебе скажу, Оля. Был бы у них счастливый брак, он не сидел бы здесь в одиночку. Может, не он. Может, жена его детей иметь не хочет. Или не может. Жена не стена, в конце концов. Подвинуть можно. Не в средние века живем. Развод дело привычное в наше время. А ты… Ты счастлива будешь.
— Вот уж нет!
Срываюсь.
Изо всех сил ударяю кулаком по стене. Ноготь ломается прямо до мяса.
— Не смейте. Слышите. Не смейте вот так… Я сама как-нибудь со своей личной жизнью справлюсь! И нет у меня ничего с Рогожиным! И никогда не будет! Точка! А сердцем ребенка я играть вам не позволю!
— Ну хорошо. Хорошо. Прости меня, Оля. Я ведь как лучше хотела. Ну?
— Просто. Никогда больше так не делайте! И Марточку ни с кем не отпускайте без меня! Даже с Василием. И еще. Ира Олеговна. Очень вас прошу. Не говорите Рогожину, что я мать Марточки! Пожалуйста!
— Хм…
Ира Олеговна прищуривается. Начинает сканировать меня взглядом. Как когда-то в детстве. Она всегда умела безошибочно определить, кто нашкодил.
— Ладно, Оля. Не скажу. Но… Кажется, я не так уж и не права… А говоришь нет у вас ничего!
— Хорошего точно ничего. Он тиран и деспот!
— Ну-ну. Посмотрим, — Ира Олеговна постукивает пальцами по стене.
— Кстати. А вон и его машина. Зря ты волновалась. Приехала наша Марточка!
Я резко прячусь на стеной, делая Ире Олеговне выразительные страшные глаза.
Она кивает, понимая, и быстро идет вперед. Навстречу Рогожину и Марточке.
Осторожно выглядываю из-за стены.
Странные, противоречивые чувства пламенем и льдом проносятся внутри. Замораживают и обжигают прямо на физическом уровне!
— Они заходят вместе. Вернее, не так. Рогожин несет на себе явно утомленную поздним временем и впечатлениями Марточку.
А она… Она буквально висит на его шее. Крепко обнимает одной рукой. А другой еле удерживает огромного серо-белого плюшевого кота…
Боже! Как же они сейчас похожи!
Сердце замирает. Какой вообще был шанс на то, что они когда-нибудь встретятся!
Вместе с ними в приют залетает морозный свежий воздух. Какое-то странное ощущение праздника. Многие дети тоже возвращаются. Со смехом и шумом. Их приводят обратно горе-отцы.
Но я никого не вижу. Мне кажется, что Фил и Марта становятся необычайно высокими. Выше всех.
