Вот сюда, например, впервые добрался к детишкам. Хоть городок и под самой столицей. Совсем практически рядом.
Важно этим деткам знать, что не все равнодушны. Доброе слово услышать. И еще слова о том, что у каждого из них есть шанс!
Но…
Черт!
Так, как эта девочка, меня еще никто не цеплял!
Глазища эти ее огромные. Доверчивые такие! И смотрят так, что просто искрятся!
И ведь не за игрушку! Этим стишком про папу, словами своими все в душе девочка перевернула!
Мать у нее, вроде, есть…
Заведующая сказала, что не круглая малышка сирота.
А кулак прямо на стол обрушивается.
Что ж там за мать такая, черт ее возьми, что в детдом свою малышку сдала! Таких сразу, не разбираясь, лишать родительских прав надо!
И оправданий никаких не слушать!
Знаю я, как они все любят себя выгораживать. На обстоятельства тяжелые все свои косяки списывать!
Сам с такими недородителями вырос. У них тоже было миллион причин. И чтобы в бутылку заглядывать беспробудно. И чтобы меня отправлять деньги добывать на улицу.
А я домой возвращаться ночью боялся.
Потому что знал.
Могу ведь и не выдержать.
Если невменяемый отец со стеклянными глазами опять меня кулаками воспитывать начнет, а на самом деле просто злость свою срывать, в один момент не удержусь. Схвачу кухонный нож, и…
Мое счастье, что до такого не дошло.
Хотя вполне могло. Могло…
И девочка эта.
Голосочек ее внутри так и звенит.
О папе она мечтает!
Только вот знаю я, что с девочками в таких заведениях бывает, как только совсем немного подрастут! Хорошо, если защитник найдется. А если нет? Защитников в этой жизни вообще мало. Редкий вид.
— Ирина Олеговна.
— Да, Филипп Станиславович?
Она смотрит на меня с обожанием. Неужели я один этому дому помогаю?
— Пойдем к вам в кабинет. Расскажете мне о ваших нуждах.
— Но… Ой, Филипп Станиславович! Конечно! Пойдемте, пойдем. Я торт как раз испекла. Шоколадный. А с нуждами. Вы и так столько для нас делаете! Только на вас и держимся!
— Понимаю, что все обеспечить невозможно, — хмуро киваю, следуя за заведующей по серым коридорам. — Так что не стесняйтесь. Все говорите. Мебель, может? Постели? Что-то для учебы?
— Пожалуйста. Кофе. Да вы присаживайтесь!
Осматриваю скромный кабинет. Заведующая явно не ставит себя в лучшие условия, чем живут дети. Скромный шкаф, простая мебель. Ничего лишнего.
И все же мне бы сейчас вместо кофе чего-нибудь покрепче.
— Я про девочку эту хотел бы еще узнать. Можно посмотреть ее документы?
— Ой, Филипп Станиславович… Тут такое дело… Документы на детей в столицу повезли. Весь пакет тех, кто сейчас у нас находятся. Так что… Увы…
— Некстати.
Задумчиво качаю головой, опрокидывая в себя горячий напиток.
Язык обваривается, но я как-то и не замечаю даже.
Зацепила она меня. Крепко зацепила.
Что-то еще в ней такое… А что, не пойму.
Только сердце вот как сжалось, так будто маленькая детская ладошка его до сих пор и держит.
Будто из прошлого что-то… Девочка у нас, что ли похожая была?
— Вы список мне на завтра подготовьте всего, что нужно.
Устало потираю переносицу.
— Поздно уже. Да и вы хорошенько подумайте. Чтобы все учесть. А я… Пожалуй, задержусь еще у вас. Где здесь переночевать можно, Ирина Олеговна?
Глава 6
Оля
— Ну, что там? Руслан?
Влетаю в холл отеля, совсем запыхавшаяся.
Прическа растрепалась. Даже не подумала привести себя в порядок.
Макияжа никакого. Да и не до него мне было!
Блузку и то не успела погладить. После ночной смены она всегда несвежая.
— Бурыкин тебя ждет. И Оль. Он в ярости!
— Большая недостача?
На ходу приглаживаю волосы.
— По предварительным данным миллион. Миллион, Оля!
— Черт!
Закусываю губу.
Куда могли подеваться эти деньги?
Бурыкин отелем по сути и не занимается.
Все его дела это развалиться в своем кресле и командовать. Гонять всех. Видно, так он королем себя чувствует.
А я…
Я и так стараюсь делать все, что могу!
Но за всем же не уследить!
Поставки, бар, ресторан, заселение, бухгалтерия!
Да и всех этих схем с черной и белой бухгалтерией я не знаю! Не тому училась, а правильно все делать.
Только вот станет ли кто-то разбираться?
— Семен Валентинович!
Влетаю в его кабинет, даже забыв постучаться.
— Ага! Явилась!
Поворачивается ко мне с побагровевшим лицом.
— А я уже думал, Рябинина, ты чемоданы собираешь. Решила на мои деньги роскошную жизнь себе устроить, да, девочка?
Подходит так близко, что я чувствую его дыхание. И отвратительный парфюм, которым от него вечно разит за три километра.
— Куда собиралась с деньгами моими сбежать, ммммм?
Хватает своими гадкими пальцами меня за подбородок.
— На жаркие острова? Или собственный отель прикупать, а? Снова документы сменишь. Фамилию поменяешь. Тебе же не привыкать, да, Рябинина? Может, ты потому сюда и приехала, а? Из столицы сбежала, чтобы от кого-то спрятаться? Признавайся! Может, у меня под боком все это время опасная преступница-рецидивистка была!
— Да вы что? Что вы такое говорите?
Нервно тереблю манжеты блузки.
— Вы же прекрасно знаете. Я никогда чужих денег бы не взяла! Всегда на совесть работала! Даже в ущерб…
— В ущерб чему? Своему отдыху, да, Рябинина? Или своей малышке, которая у тебя по ночам без материнского присмотра?
— Я…
Задыхаюсь.
Неужели это он? Бурыкин, что ли, на меня органы опеки натравил? Ради того, чтобы я…
— Разберемся. Все проверю. Каждую твою смену. Каждую квитанцию! Ты у меня, Рябинина, каждую копейку вернешь! Или тюрьма тебя ждет. С кем тогда твоя девочка-ангелочек останется?
— Я ничего не…
— Потом разберемся. Сейчас другой вопрос. Ночью клиент заселился к нам в отель. И крайне недоволен.
