На протяжении монолога Кирилла Рогов постепенно всё больше сходил с лица, а под конец и вовсе начал зеленеть от бессильной злобы.
— Ладно, Кирилл, поеду я, пожалуй, — произнёс он тем не менее спокойно, даже практически дружелюбно и попятился в сторону лестницы. — Никитка жив-здоров, по счастью. Поэтому никаких претензий у меня к тебе нет.
Он развернулся и двинулся прочь.
— Зато у меня их к тебе предостаточно. Так что встретимся на суде кланов, — рубанул Кирилл. — А ещё я там прокручу запись откровений Розовского о том, по чьей в действительности милости началась прошлая война. Уверен, вампирам будет очень любопытно послушать.
На последних словах Рогов дёрнулся, как от выстрела в спину, и резко развернулся.
— Кирилл, чего ты хочешь? — спросил он почти несчастным тоном. — Мой коттедж в Фирсановке?
Лисовский помотал головой:
— Кстати, твою связь с киллером, нанятым тобой для устранения Розовского, уже практически раскопали. Если ты думал, будто расследование прекращено, то напрасно.
— Вилла в Испании? — повысил ставку гад.
Лисовский снова качнул головой.
— Замок в Шотландии?
— Да на хрен мне не сдалась твоя недвижимость, — усмехнулся оборотень.
— Тогда чего же ты хочешь? Какова твоя цена? — устало проговорил Рогов, но внутренне его, кажется, хорошенько потряхивало.
— Твоё признание о том, как ты развязал ту войну.
— Ты долбанулся?! — вскричал он. — По-твоему, я идиот?!
Вот теперь его откровенно затрясло.
— До встречи в суде, Никита, — отрезал Лисовский.
Однако Рогов вовсе не спешил уходить. Вид у него был такой, словно его сейчас хватит удар, и при этом выглядел он совершенно раздавленным. Одним словом, внутренняя борьба в нём шла нешуточная.
А я стояла смотрела на Кирилла и невольно восхищалась им. Но одновременно и поражалась тому, сколь смело он блефовал с тайником. Ведь мы понятия не имели, есть ли в нём хоть что-нибудь. Зато Рогов, как видно, знал, что орудия преступления находятся именно там. А также был в курсе и того, кто конкретно ставил на него защиты.
Короче говоря, шакалы докладывали ему буквально о каждом своём телодвижении.
— Кирилл, объясни, какой мне смысл давать тебе это признание? — заговорил-таки мерзавец. — В конце концов, даже если эти полудурки станут валить всё на меня, это и то принесёт мне меньше проблем. Однако дураком ты никогда не был, а соответственно, считаешь, что какой-то смысл для меня есть.
Лисовский посмотрел на него с усмешкой немного свысока:
— Никита, а ты сам не понимаешь?
Однако тот молчал, и оборотень продолжил:
— Я хочу обезопасить себя и свой клан от дальнейших провокаций. А потому до тех пор, пока Полярная Звезда не тронет нас снова, твоё признание не будет обнародовано. Можешь считать, что оно - просто моя гарантия.
Рогов тяжело вздохнул и тут же спросил:
— А каковы мои гарантии?
— Только моё слово, — жёстко произнёс Кирилл. — Однако ты прекрасно знаешь, что, в отличие от твоего, оно чего-то стоит.
— А ты также прекрасно знаешь, что я не глава Полярной Звезды.
— Ой, вот только не надо мне тут мозги про Панина[1] полоскать, — презрительно отмахнулся Лисовский.
— Кирилл! — Рогов посмотрел на него прямо-таки с упрёком - мол, хорош идиота из себя строить.
Видимо, подчёркивая, что не является главой клана, он хотел сказать, что решает всё там отнюдь не в одиночку, однако подразумевал, конечно же, не марионетку, числящуюся главой чисто номинально, а двух других столпов Полярной Звезды.
— А что касается Шарова с Цукерманом - ну так употреби всё своё влияние, — вернул ему оборотень его же фразу с язвительной улыбкой. — После суда, боюсь, его у тебя реально не останется.
Мерзавец издал отчаянный рык.
Глава 59
— Ладно, твоя взяла, — вымолвил-таки он в итоге. — Пошли записывать.
— И ещё - ты немедленно забираешь отсюда всех своих подонков, — добавил условие ректор. — Чтобы лишней секунды они мне глаза не мозолили! Оплату за обучение я им, естественно, верну. А их документы потом отправлю тебе с курьером.
— И за этих ублюдков, — Рогов зло кивнул на Никиту, — деньги тоже вернёшь?!
— Конечно, — подтвердил Лисовский. — Пойдём в мой кабинет.
На этом они ушли. Вдвоём. Меня Кирилл не стал звать с собой - очевидно, решил не рисковать, разводя новую полемику по поводу моего присутствия, пока гад согласен записать признание.
Я подошла к Никите, присела на диван рядом. Парня до сих пор ещё всего колотило.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила с ободряющей улыбкой.
— Нам с Лексом конец... — обречённо простонал он вместо ответа.
— Почему это? — оторопела я.
— Кирилл же сказал Рогову немедленно увезти отсюда всех Полярников.
— Минуточку, Кир сказал совсем другое, — возразила ему. — Чтобы сегодня же здесь не было духу Роговских подонков. При чём здесь вы с Лексом?!
— Всё равно, Рогов ведь забирает деньги за наше обучение - значит, нас отчислят, и мы снова окажемся в полной его власти, — парень чуть не плакал.
— Никита, — я обняла его за плечи, — означает это лишь то, что ваш дорогой опекун не желает тратиться на образование ненужных ему подопечных. Однако Кирилл, абсолютно уверена, оставит вас в университете. По-другому просто не может быть.
— Конечно, оставит, — подтвердил Илья.
— Думаете? — вампир с надеждой посмотрел сперва на меня, потом на оборотня, и в его глазах всё-таки заблестели слёзы. Слёзы радости.
А у меня у самой защемило в груди. Жалко было их с братом страшно. Каково это - быть никому не нужными? Наверняка просто ужасно. А уж когда тебя приносят в жертву...
Наверное, ещё и поэтому чёрный так проникся к этим вампирам - он ведь тоже всю жизнь был никому не нужен. Хоть и при живых родителях, но так наверняка даже хуже. У наших сирот хотя бы они друг у друга есть.
Но ничего, скоро у Мадо тоже братишка появится. А может, и старшего брата он наконец обретёт.
Тут я, пригревшись на диванчике, вдруг ощутила, что меня дико клонит в сон. Сказывались вторые сутки без сна, зато насыщенные магическими усилиями и нервотрёпкой. Э нет, так не пойдёт - у меня же занятия, третью и четвёртую пары мне никто не отменял. Надо срочно взбодриться!
Поднялась с дивана и побрела на выход. Но меня буквально вырубало на ходу. Мозг, похоже, и вовсе уже спал - потому что я напрочь позабыла о конспирации и вывалилась из потайной двери без всяких предосторожностей. По счастью, в аудитории никого не оказалось - вероятно, уже начался обед.
