От любимых бус и браслетов я отказалась. Будет, конечно, весело, если я, как героиня сказки «Царевна лебедь» начну выбивать глаза ошарашенной публике весомыми каменными украшениями. Но я не царская невестка и вряд ли мне это сойдет с рук.
И вот когда я совсем уже была не в своей тарелке, в дверь постучались. И я даже не успела спросить - кто там, когда Люда впустила в номер Артара Ревского.
И вот теперь я уже совсем не могла ничего спросить.
Почему-то охватила странная растерянность. Я смотрела, как Артар приближается, заполняя собой весь мой мир до предела, до того, что тот начинал трещать по швам, и ничего не могла произнести.
Даже банального приветствия.
Ревский почему-то тоже молчал. Чуть прикусил губу, и смотрел неотрывно, словно гипнотизировал. Время от времени его взгляд скользил по моей фигуре так, будто я не в обычных спортивных лосинах и свободной тунике, а, как минимум, в купальнике бикини. Синие глаза Артара подернулись мутью. Но одновременно и засверкали, будто у хозяина началась лихорадка.
Когда Ревский приблизился вплотную ему даже касаться меня не требовалось, чтобы я ощущала жар, что исходил от тела оборотня.
Боже! Какой он горячий! По щекам Артара разлился румянец и почему-то я даже загляделась. Он был удивительно, мужественно красив. Особенно чувственные сейчас, искусанные губы Ревского, любого другого сделали бы женственным. Только не Артара. Про него этого никто не сказал бы.
Внезапно мой взгляд зацепил царапину на щеке Ревского. Будто след чьего-то когтя. А потом и еще две длинных ссадины на мощном бицепсе, который не скрывала светлая футболка, надетая с синими спортивными брюками.
А дальше... я обнаружила еще синяки, царапины, ссадины.
И что самое поразительное, это совсем не портило Ревского. Наоборот придавало ему очарования эдакого матерого самца, способного постоять за себя, за своих соплеменников и. за свою женщину.
Артар какое-то время позволял мне исследовать его взглядом, не двигался и ничего не говорил. А затем осторожно поднял руку и коснулся моего плеча. Меня прямо жаром окатило. Между нами так искрило, хоть электростанцию питай. Сильная рука, привыкшая раздавать удары удивительно нежно погладила мое плечо, чуть помассировала.
Мне стоило громадных усилий, чтобы не застонать от удовольствия.
Ревский прокашлялся и хрипло спросил:
- Ты чего меня так разглядываешь?
Мне почудилось - или в его голосе мелькнуло волнение? Неужели переживает из -за моей реакции? Я чуть вскинула бровь.
- А вам есть до этого дело?
- Как видишь.
- Кхм. Вы с кем-то подрались? Вроде после потасовки на танцевальном конкурсе у вас не было ни царапин, ни ссадин.
Ревский небрежно мазнул взглядом по своим рукам и криво усмехнулся.
- Вчера выдался драчливый день. Пришлось кое-кому напомнить, кто судит нарушителей на моей территории. А потом еще кое с кем повоевать.
В эту минуту по его лицу прошла тень и брови встретились на переносице.
Я изучала суровое, жесткое лицо Ревского. И от того, каким оно стало - отчасти даже жестоким - совсем не чувствовала себя в опасности. Наоборот. Хотелось прижаться к нему. Почувствовать тепло его кожи, впитать в себя и ощутить полную безопасность.
- И часто вы так? - я еще не оформила вопрос, когда Артар уже «поймал мяч» и собирался вернуть на мою сторону площадки.
- Деремся?
- Да! Что-то у вас это все чаще. Позавчера. и вчера дважды. И еще неизвестно сколько раз.
- Стань моей и займись моим воспитанием.
- Нет. Я не готова воспитывать такого великовозрастного мужчину. Характер формируется в три года. А дальше... все бесполезно...
- Да нет. Ты можешь заставить меня ползать на брюхе. Дрессировать, как домашнее животное.
Я не выдержала взгляд Ревского. Такой что. Ух. У меня сердце подпрыгнуло к горлу и замерло, словно боялось стуком нарушить волшебство мгновения.
Я только смотрела на Артара и сглатывала. Щеки горели, уши тоже. Невыносимо хотелось спрятать глаза. Но я не могла. Словно чувствовала, что должна, должна отвечать Ревскому хотя бы взглядом.
И вроде ничего такого уж он опять не сказал. Но в его откровениях было нечто. Вот даже не знаю. Наверное, никакие слова о любви, страсти, нежности не сказали бы мне больше, чем грубоватое, рубленное признание Ревского.
- Все в порядке? - почему-то спросила я, кажется невпопад.
Ревский вскинул густые брови.
- Читаешь меня?
Я кивнула.
- Все БУДЕТ хорошо, Аля. Не волнуйся! Тебе не следует тревожиться, пока ты рядом со мной.
- Рядом?
- Э-э-э. На моей территории.
Я сглотнула и вдруг поняла, что пальцы Ревского все еще массируют плечо, поглаживают
- осторожно и так приятно. Боже! В жизни ничего приятней не испытывала!
Артар тотчас отметил фокус моего внимания. Но понял по-своему. Медленно и нехотя убрал руку. Даже чуть насупился. Развел руками, словно говорил: «Ну я увлекся, так уж вышло» и предложил:
- Идем на конкурс?
- Подожди, пожалуйста, в коридоре. Я сейчас выйду вместе с Людой.
Артар вдруг широко улыбнулся - прямо расплылся в улыбке во все зубы - и кивнул.
И только когда он скрылся за дверью номера я вдруг поняла, что машинально обратилась к Ревскому на «ты».
Сзади беззвучно хихикала Люда.
- Ну вы прямо такие... Уххх! - ответила она на мой вопрошающий взгляд. И на следующий, возмущенный добавила: - Да-да! Ужа-асный мужик!
Я ткнула Любу локтем в ребра. Проверила наши сокровища в чемодане, заперла его на замок. Взяла сумочку и заспешила на выход.
***
Артар
Артар никогда особенно не задумывался над тем, как выражает свои мысли, эмоции, планы.
Окружающим его оборотням и людям хватало фраз Ревского, чтобы понять.
Как, впрочем, и всем, с кем он вел переговоры.
Но с Алей они словно разговаривали на разных языках.
Артар усмехнулся. Оставалось только начать выражать мысли жестами. Может так будет лучше. Но когда вспомнил о тех жестах и движениях, которые дико хотелось сделать возле Али, смеяться сразу же расхотелось.
Артар прохаживался по коридору возле номера Али и не мог найти себе места. Применения. Себя не мог собрать по кускам.
Дикое желание бродило в крови как крепкий алкоголь, совсем сбивало с толку, путало мысли. Но одновременно он впервые испытывал рядом с женщиной целый калейдоскоп безумно непривычных эмоций.
Волнение, которое охватывало, едва Артар к ней приближался. У него из груди словно выбивали весь воздух. Раз - и дышать совсем нечем. А сердце будто кто-то заводил на полную катушку. И оно отстукивало такой ритм - любому барабанщику на зависть.
