Проматываю большим пальцем статью, пытаясь вникнуть в слова.
«СВО» отличается политикой чрезвычайно разумного использования анонимных источников…»
«Предоставленная вам информация проверена…»
«Статья, которую вы сейчас прочитаете, написана человеком, чье имя открывать нельзя, но он не понаслышке знаком с внутренней работой Проекта ”Единство”».
Я выхожу ко Льву, раздетая, мерзнущая на утреннем холоде. Он поворачивается ко мне. Скользит взглядом по моему телу, пока я пристально разглядываю его лицо. Кажется, я вижу его сейчас таким, каким не видела раньше: мальчиком, которым он когда-то был, находившимся во власти материнской ярости, страдавшим от нее, страдавшим каждый божий день его жизни, но, несмотря на это, сумевшим найти мир, достойный спасения.
А ведь он был обычным ребенком.
– Ты не веришь в это? – спрашивает Лев. – Правда?
Я прижимаю ладони к его лицу, не позволяя напечатанной в статье лжи заполнить пространство между нами.
И говорю, что верю только в то, что вижу.
Последние семьдесят два часа были сущим кошмаром. Статья «СВО» вот уже сутки возглавляет рейтинг самых актуальных тем в Твиттере. Реакция общественности смахивает на театр абсурда. «Ассошиэйтед Пресс»
[28] подхватило эстафету. Журнал «Вайс» празднует победу. Нью-йоркские представители СМИ облепили все три центра «Единства», отпугивая голодных и замерзающих, цепляясь к любому члену Проекта, желающему пробиться через их толпу к нуждающимся. Кейси отвечает на звонки всех, кто связан с Проектом: консультантов, докторов, наставников, преподавателей. Все боятся быть обвиненными в соучастии, не имея больше силы убеждения.
Лев говорит, что Проект «Единство» всегда противостоял этому миру.
Я тихонько стою у кабинета Кейси, слушая, как они перечисляют возможные негативные последствия и дают указания членам «Единства»: как вести себя с прессой (ничего не говорить); что делать с запланированными на весну программами помощи (подождать с ними, пока не пройдет все худшее – если пройдет, – или пока отнести их к своим потерям).
Пол шлет мне сообщение за сообщением, спрашивает, что я думаю о статье, и поздравляет, хотя я не имею к ней никакого отношения. Он хочет встретиться со мной, поговорить. Ему есть что сказать мне, и, по его мнению, я хочу это услышать. Я ему не отвечаю.
Лев опять выбирает молчание, и, опубликуй статью о нем «Вайс», это могло бы прокатить. Однако я видела, как рождались движения и как они умирали из-за СМИ. Когда вот так попадаешь на крючок прессы, оправиться очень сложно, даже почти невозможно.
– Вам нужно опубликовать пресс-релиз, – говорю я, входя в кабинет, поскольку стоять и ничего не делать уже невыносимо. Все смотрят на меня. – Полное опровержение.
– Это расценят как признание вины, – отвечает Кейси. – Проблема в том, что в этой статье достаточно правды, чтобы мы могли ее полностью опровергнуть. Да, у нас есть комната раздумий, но мы не ведем учет записям с аттестации и не храним их как гарант того, что члены Проекта не покинут его. Аттестация сродни исповеди в католической церкви. Да, мы проводим собрания, на которых отчитываемся друг перед другом и совместно решаем конфликты, но мы не истязаем друг друга. В данный момент наиболее частые поисковые запросы наряду с Проектом «Единство»: «Храм народов»
[29], «Джонстаун»
[30], «Пыль и звезды», «Ветвь Дави- дова»
[31], «Рай». В этой дискуссии нет места для нюансов. Вступив в нее, мы ничего не выиграем.
– А если я все же напишу очерк как противоположную точку зрения? Вам нужен голос человека, думавшего о «Единстве» только плохое, но изменившего свое мнение. И это я. Так журнал «Вэнити Фэйр» помог своей статьей Монике Левински, а фильм «Тоня против всех» – Тоне Хардинг. Вам нужно лишь очистить имя Проекта…
– Я – искупитель.
Резкость в голосе Льва задевает, и я болезненно морщусь. Увидев это, он извиняется взглядом, смягчается:
– Я не буду искать искупления, не совершив ничего предосудительного. Я отвечу перед Богом, Ло. И Бог сохранит нас.
Я устремляю взгляд в окно, расположенное за письменным столом Кейси: на жутковатые в ночи силуэты сосен и скрытое за ними озеро. Потираю лоб.
– Не понимаю, зачем кому-то поступать так с вами.
– Статья написана для того, чтобы легшее на нас пятно позора положило конец благим делам. Без них не будет и Проекта, – отвечает Лев. – Это место – Царство Небесное. Вполне естественно, что кто-то хочет завладеть им. А если завладеть не получится – разрушить.
– Нужно дать опровержение, – замечает Кейси. – Без него разрешить ситуацию не выйдет.
Звонит ее мобильный. Она коротко и сжато отвечает на чьи-то вопросы, а потом с ее и так бледного лица сходят все краски. Нажав отбой, Кейси безучастно смотрит в одну точку.
– Кейси? – подходит к ней Лев.
– На нас подал в суд Артур Льюис, – объясняет она.
Лев уходит из кабинета, хлопнув дверью. Я поворачиваюсь к Кейси. Мы обе совершенно потеряны. Заплакав, она прячет лицо в ладонях. Мне тяжело видеть ее в таком состоянии, да и саму меня охватывает мучительная тревога. Полгода назад я и подумать не могла, что это место принесет мне что-то хорошее, не говоря уже о том, что, кроме него, у меня ничего хорошего и не будет. А теперь…
Кейси опускает руки и, сделав глубокий вдох, пытается совладать с собой – насколько это возможно. А потом признается:
– Не знаю даже, почему меня это так поражает.
– Что именно?
– Происходящее. Когда в мире появляется что-то хорошее, люди хотят его отобрать. Когда есть что-то чистое, они хотят его опорочить. – Кейси вытирает глаза. – Проект держит зеркало, в котором отражаются все мировые пороки, и мир хочет его разбить. Мы существуем вопреки миру, Ло, а не благодаря ему.
* * *
Происходящее не должно затрагивать некоторые вещи.
Укладывание на ночь Эмми – одна из них. Я теперь часть этого вечернего ритуала. Втиснулась в него, настояв на том, что мне необходимо пожелать Эмми спокойной ночи, поскольку ей нужно услышать от меня обещание, что утром я по-прежнему буду рядом. Но, возможно, это обещание гораздо больше нужно мне самой.
Мы располагаемся в кресле в углу ее комнаты. Стоя на моих коленях, Эмми проводит крохотными пухленькими пальчиками по корешкам иллюстрированных книг, находящихся на полке за мной, выбирает одну из них и дает мне. Надеюсь, она не чувствует моего напряжения. Не слышит волнения в моем голосе во время чтения. Не замечает дрожи в моих руках.
