Белл Эдриан решила искать спасения в бегстве. Она обошла
дом, старательно держась в тени, надеясь, что Артур Кашинг примет звонок в
дверь за шутку какого-нибудь бродяги либо за обман слуха.
Несколько бесконечных секунд миссис Эдриан пряталась за
домом, ожидая, что послышатся шаги и на звонок откроют.
Но никаких шагов слышно не было.
Быстро переоценив ситуацию, она осторожно обогнула дом,
выискивая глазами и не находя машину Карлотты.
Но она обнаружила что-то такое, что немедленно воскресило
все ее страхи и опасения. Из освещенного окна северного крыла коттеджа падало
на землю яркое золотое пятно. Двор был покрыт инеем, придававшим земле
холодный, металлический отблеск. Но поблескивал не только иней. В свете от окна
блестели осколки стекла. На белой заиндевелой земле виднелись два длинных
черных следа от автомобильных шин. Видимо, недавно автомобиль выехал со двора.
Следы от шин начинались с темного участка почвы, где запаркованный автомобиль
не дал образоваться инею.
Миссис Эдриан осторожно прокралась вперед, чтобы
разобраться, в чем дело.
Осколки стекла, лежавшие на земле, были словно оправленные в
серебро зазубренные щепки, скорее всего куски толстого зеркала, разбитого
вдребезги об оконную раму.
Само окно было также разбито, и осколки тонкого оконного
стекла перемешивались с толстыми серебряными осколками зеркала.
Миссис Эдриан не могла заглянуть в комнату, но зияющее
отверстие разбитого окна, серебряные осколки зеркала на земле говорили сами за
себя, и, охваченная мгновенной паникой, миссис Эдриан громко спросила:
– Что-нибудь случилось?
Ее голос отозвался холодным эхом.
Она вновь обежала дом в направлении парадной двери,
лихорадочно надавила кнопку звонка, потрясла дверную ручку, заколотила в дверь,
затем ударила своими слабыми кулаками по стенным панелям.
Пружинная задвижка замка прочно держала дверь закрытой
изнутри.
Белл Эдриан вернулась к задней двери и, не переставая
стучать, подергала ручку. Через секунду незапертая дверь вдруг распахнулась на
хорошо смазанных петлях.
– Карлотта! – позвала она. – Артур… Мистер Кашинг!
Поскольку ответа не последовало, она прошла через кухню,
открывая двери с панической поспешностью, которая уступила место леденящему
ужасу, когда она оказалась на пороге комнаты, служившей, очевидно, кабинетом и
спальней одновременно.
Там были лыжи, призы и трофеи, висевшие на крюках ружья,
сабли и пистолеты, коллекция фотографий в рамках с автографами, кровать, а в
центре комнаты – кресло на колесах.
Пол вокруг кресла был усыпан битым стеклом. Картина в рамке,
превращенная в обломки, украшала оконный проем.
В кресле, нелепо осев, лежал мертвый Артур Б. Кашинг.
Красная струйка образовывала зловещее пятно на шелковой рубашке мужчины, из
темного круглого отверстия на груди кровь стекала на пол. У ног мертвого
человека лежала открытая пудреница с разбитым зеркальцем и рассыпанной пудрой.
Белл Эдриан узнала эту пудреницу, даже не глядя на надпись,
выгравированную на золотой поверхности. Эту пудреницу Артур Кашинг подарил
Карлотте в день ее рождения.
Казалось, вечность стояла Белл Эдриан, глядя на неподвижное,
с отвисшей челюстью тело в кресле, на разбитое окно и сломанную пудреницу.
Затем она принялась за работу.
Тщательно и спокойно, будто убирая кухню после обеда, она
начала уничтожать все улики, которые могли бы связывать Карлотту со смертью
Артура Кашинга.
Глава 2
Сэм Баррис снова и снова пытался разбудить свою жену.
– Ты слышала? – настойчиво спрашивал он. Она тихо
похрапывала.
Сэм Баррис взял ее за плечи и встряхнул.
Отличаясь крепким сном, жена что-то неразборчиво
пробормотала. Сэм встряхнул вновь, и глаза ее раскрылись.
– В чем дело? – спросила она заплетающимся языком.
– Ты не слышала всего этого шума?
– Нет, – ответила та и тут же закрыла глаза. Баррис
встряхнул ее.
– Что-то стряслось. Я слышал звон разбитого стекла и
выстрел.
Миссис Баррис, всегда такая жадная до сплетен об отдыхающих
на озере, начала с трудом приводить себя в сидячее положение.
– Откуда это доносилось?
– Вроде бы из коттеджа Кашинга, да и свет только там горит.
Я выглянул в окно, но не видел, чтобы кто-нибудь там ходил.
Теперь миссис Баррис полностью проснулась.
– Подай мне халат, Сэм.
Сэм, стройный, гибкий, подвижный мужчина, подал жене тяжелый
стеганый халат с кровати, а сам тут же свернулся клубком под теплым одеялом.
Миссис Баррис надела халат и спустилась с кровати под скрип пружин. В этот
момент послышался женский крик, протяжный и пронзительный, доносившийся, по
всей видимости, из коттеджа Кашинга.
– Эти Кашинги, – проворчал Баррис. – Век бы их не видел.
Будучи когда-то владельцем всего берега озера, он поддался в
свое время уговорам старшего Кашинга и продал тому две сотни акров.
– Они заплатили столько, сколько ты просил, – колко заметила
жена. – Твоя ошибка, что ты не запросил больше. Как ты думаешь, что там
происходит?
– Вероятно, то же, что и всегда. Откуда мне было знать, что
он пожелает соорудить тут роскошный курорт? Я запросил в четыре раза больше
стоимости участка. С фермера я бы столько не взял.
– И оставил сам себя в дураках, – сказала она. – С тех пор
люди над тобой смеются. Как бы там ни было, теперь он наш сосед, и мы могли бы
как-то ладить.
– У нас больше нет соседей, – проворчал Сэм, – только люди,
владеющие собственностью по соседству.
– Сам виноват… Сэм, я видела свет в том домике через озеро,
где живет женщина с дочерью.
– Миссис Эдриан? – спросил Баррис, в голосе которого на
смену ворчливости появились нотки неожиданного интереса. – Подзорная труба у
окна. Взгляни-ка.
Жена достала трубу с полки над окном.
– Интересно, миссис Эдриан слышала этот крик?
– Может быть. Холодно. Забирайся-ка в кровать.
Жена приложила подзорную трубу к глазу, не обращая внимания
на его слова. Как только она почувствовала запах скандала, никакая сила на земле
не смогла бы оторвать ее от окна и от трубы.
– Да, большая суматоха на озере в эти дни, – фыркнула она. –
Этот парень, Кашинг, принимает там женщин среди ночи. Ухаживания, конечно,
изменились с тех пор, как ты катал меня на зеленой лодке твоего отца.
