— Арчер? Уильям Атертон Арчер?
Рори промолчал. Но своим измученным болью воображением Мэтью представил, что друг кивнул в знак согласия.
Молчание длилось долго. Мэтью слышал, как дантист снова откупоривает бутылку с «Бархатом» и делает глоток.
Матушка Диар тихо произнесла:
— Я не знаю, откуда ты взял это имя. Я подозреваю, что Мэтью со своим высоким образованием и хорошим знанием законов и нужных людей мог упоминать его при тебе. Но если ты ожидаешь, что я поверю, что нацепивший на себя маску правосудия псих, прозвавший себя Альбионом и расхаживающий по городу, убивая шестерок Профессора, это Арчер, то я, скорее прыгну в Темзу, полную шоколада с вишневым сиропом! Будь проклят ты, твоя мертвая мамаша, твои чертовы оболтусы из банды и каждый дюйм твоей гребаной кожи, который я живьем с тебя сдеру! — в своей едва контролируемой ярости она нависла над ним своей огромной фигурой. — Тео, на этот раз прекращайте игры и покажите, что такое больно.
Инструмент снова скользнул Мэтью в рот. Он нашел одну из кровоточащих дыр, оставшихся на месте зуба.
— Богом клянусь, это правда! — закричал Рори. — Альбион — судья! Я клянусь всеми…
Очень легкое движение стержня с наконечником в виде лопатки заставило нервы Мэтью ощутить такую боль, которую он не испытывал никогда в жизни. Его тело изо всех сил рванулось в своих путах. Кости его челюстей словно обожгло сатанинским огнем. Он позволил себе издать мучительный крик, который эхом вернулся к нему десяток раз, отразившись от холодных каменных стен. У него было ощущение, что железный шип загнали глубоко в челюстную кость, и теперь он крутится там, кроша ее на кусочки. Его безумные усилия убежать в мир своего воображения, где он прогуливается по Бродвею рука об руку с Берри, на этот раз оказались тщетными. От этого — нельзя было сбежать.
Голоса угасали, затем становились снова четкими. Глаза Мэтью приоткрылись, возвращая его в этот искаженный мир.
— … говорю правду, — упорствовал Рори. Его голос звучал так, словно он вот-вот разрыдается. — Это судья Арчер. Идите в больницу на Кейбл-Стрит и сами увидите.
— Эта рана, которую он получил, угрожает жизни? — спросила Матушка Диар притворно бесстрастным голосом.
— Да. Рана очень серьезная.
— Хм, — протянула она.
Пробка из бутылки с «Бархатом» снова была извлечена. Нодди шумно выпил, промокнул губы и закупорил бутылку снова. Матушка Диар кивнула:
— Джулиан, ты и Харрисон — идите в госпиталь на Кейбл-Стрит. Выясните, кого принесли туда прошлой ночью с огнестрельным ранением. Это должен быть мужчина примерно сорока или сорока двух лет от роду, светловолосый, аристократического вида. То есть, точно не такой оборванец, которых они там обычно принимают. Его должны были принести туда два молодых человека. Спросите, какое имя у них значится в записях.
— Мы не называли им имя, — сказал Рори. — Мы сказали медсестрам, что не знаем.
— Твоя история звучит все интереснее, Рори, но если ты лжешь, чтобы смягчить свою судьбу, можешь быть уверен, что заплатить тебе за это придется очень жестоко. И, молодой человек, я очень изобретательна в жестокости.
— Все правда, как я и сказал.
— Посмотрим. Я знаю, как выглядит Арчер, поэтому мне стоит прокатиться. Нодди, вытащите эту штуку изо рта Мэтью. Затем идите наверх. Там есть еще одна бутылка вашего любимого джина в кухонном шкафу, но знайте, что, возможно, я захочу, чтобы вы продолжили, так что сохраняйте работоспособность.
— Да, конечно. Покорнейше благодарю.
— Мы должны вернуться в течение часа, — Матушка Диар со своими людьми покинула комнату. Прежде чем Нодди повиновался приказам женщины и убрал похожий на миниатюрную лопатку инструмент в сторону, он угрожающе поводил им у Мэтью перед ноздрями в знак предостережения. Затем он расстегнул ремешки, держащие голову узника, отцепил их от шляпок гвоздей и вытащил распорки изо рта жертвы.
— Процедура закончена. По крайней мере, на время, — сказал Нодди. — Возможно, нам предстоит проделать еще кое-какую работу чуть позже. И, я так полагаю, очередь настанет для следующего пациента, — он кивнул в сторону Рори, затем снова начал складывать свои инструменты в кожаную сумку. — Держите зубы в чистоте, джентльмены! Люди слишком беспечно к этому относятся, о чем потом жалеют! Если не будете чистить зубы, они испортятся. Это я говорю всем своим пациентам, — он поднял сумку, забрал синюю бутылку, которая к этому моменту уже почти опустела, и отставил своих узников одних, закрыв за собой дверь.
В наступившей тишине Рори сказал:
— Я должен был это сделать.
Мэтью сплюнул кровь на пол, добавляя свежих красок этой картине.
— Я не мог позволить им продолжать измываться над тобой, понимаешь? Я хочу сказать… кем бы я был после этого?
Мэтью подумал, что, пожалуй, успел потерять в весе не меньше трех фунтов, учитывая то, как сильно он вспотел. Его челюсть и вся левая сторона лица все еще горела от боли, мышцы шеи и плеч чувствовали себя так, будто их растянули до треска и почти оторвали от костей, а желудок сводило судорогами от боли. Кровь, вытекшая изо рта, кровавыми ручейками сбегала по груди. От одного воспоминания об этой мучительной боли было достаточно, чтобы тело его задрожало с новой силой.
— Я не мог! — продолжил Рори. — Ты из Семейства! Как я мог позволить им продолжить делать это с тобой и держать рот на замке?
— Семейство… — пробормотал Мэтью. Его голос был почти неузнаваем, даже для него самого. Левая сторона лица, похоже, начинала распухать. Он старался держать свой язык подальше от двух кровоточащих дыр, на месте которых недавно были зубы. Он чувствовал себя таким слабым и выжатым, что, похоже, мог свернуться в клубок, чтобы протолкнуться в миниатюрный ящик или даже в одну из этих клятых синих бутылок.
— Не было никакого смысла продолжать храбриться! — сказал Рори. — Это не по-человечески.
Мэтью снова сплюнул кровью и сделал глубокий, но прерывистый вздох. Выдохнув, он заставил себя выдавить:
— Согласен.
— Серьезно?
— Они не собирались останавливаться, пока не получили бы то, что им было нужно, — его речь становилась все менее внятной, как будто он пытался говорить с полным перьев ртом. — Господи, помоги судье Арчеру.
— Ты думаешь, они убьют его на месте?
— Нет, но они заберут его из больницы. Фэлл захочет, чтобы его привели, — Мэтью откинул голову назад, не обращая внимания на гвозди. Почувствовав их острый укол в голову, он невольно содрогнулся, кровавый приступ тошноты скрутил пищевод. Когда спазм закончился, все, чего Мэтью был способен желать, это провалиться в иллюзорную спасительную тьму обморока. Он сейчас был не сильнее разорванной тряпки. Но даже в этом состоянии он не мог перестать думать о том, что счет жизни Рори пошел на минуты. Когда Матушка Диар вернется, Рори будет обречен.
